Зебра

Камилла рассердилась на Незнакомца. Мог бы и понять, что вся прелесть его писем заключалась в их анонимности. Незнакомцем мог оказаться любой из мужчин, с которыми она встречалась в лицее, на улице или у друзей. Особенно часто сердце ее начинало биться, когда на нее бросали взгляды молодые люди: ей почему-то казалось, что Незнакомец – это юноша, совсем недавно оторвавшийся от материнской юбки. Она представляла себе девственника или, во всяком случае, не очень развязного юнца, который прячется за безымянными строками из боязни, как бы мальчишеский вид не уронил его в глазах избранницы. И уж разумеется, Камилла не допускала мысли о том, что Незнакомец может оказаться пузатым и колченогим восьмидесятилетним стариком. На ее взгляд, нахальный напор писем был, несомненно, признаком подлинной юности. Но теперь, когда Незнакомец пожелал открыть свое лицо, она вдруг заподозрила, что слишком увлеклась иллюзиями. Мало того, что очаровательный принц мог на поверку оказаться ни на что не годным старикашкой, дряхлым и беззубым, но еще и весь этот замысел с анонимными письмами вполне мог быть использован прожженным сердцеедом или же существом, обиженным природой и желающим прикрыть письмами свою физическую немощь; и даже, если он был вполне нормальным в физическом плане молодым человеком, он мог оказаться безобразным до содрогания; но прежде всего – у Камиллы не было намерения вступать в тайную связь; от одной только мысли о сложностях, возникающих в подобных делах, ей становилось страшно. Она предпочитала неясные мечты, к тому же сегодня ей предстоит банкет с ее коллегами – стало быть, она и не может пойти на свидание.

Камилла решительно вышла из автомобиля, прошла в свой класс и под пристальным взглядом Бенжамена Ратери, недавно поступившего новичка, провела три часа занятий по математике. Пришедший в класс в середине учебного года Бенжамен, несмотря на то что ему уже стукнуло восемнадцать, был из тех учеников, которые молча смотрят на вас и требуют всего, на что вы способны. Когда он сидел вот так перед Камиллой три раза в неделю, она как будто считала себя обязанной нравиться ему. Каждым взглядом он словно говорил: «Порази меня!» Красивым он не был, но энергичные черты лица, усмешка молодого фавна, налитое жизненными соками крупное тело сообщали ему известную привлекательность.

Когда большая стрелка часов описала круг и все сдали свои тетради, Камилла невольно попыталась сравнить почерк Бенжамена с почерком Незнакомца. Написанное имело ряд общих черт, но Бенжамен писал с меньшим нажимом; разве что, желая изменить почерк, он от имени Незнакомца сильней нажимал на перо. Камилла уже не знала, не заставил ли тихий внутренний соблазн с ее стороны увидеть сходство там, где его не было, или же письма и записи в тетради действительно могли быть выполнены одной и той же рукой.

Садясь обратно в машину, Камилла вспомнила, что Бенжамен поступил в лицей незадолго до того, как стали поступать письма Незнакомца; затем завела мотор и поехала к дому Щелкунчиков. Но на первом же перекрестке свернула вправо, как будто ее руки обладали собственной волей. Неодолимое желание заставило Камиллу проехать на то место, где Незнакомец будет напрасно ждать ее в двадцать один час.

Она припарковала машину перед мэрией и, не покидая водительского места, посмотрела туда, где не суждено было состояться ее свиданию с Незнакомцем. Целая вереница хорошо знакомых причин промелькнула в ее мозгу, дабы оправдать страх перед нарождающейся страстью. Камилла без всякого волнения остановилась перед декорациями, в которых не посмеет выступить на сцену в ту минуту, когда прозвучат последние три удара часов. Лучше отступить, отсидеться, но не нарушить клятву, данную Зебре у алтаря.

Камилла закрыла глаза и вслушалась в звуковой фон, которому предстояло сопровождать ее встречу с Незнакомцем. Ибо в ней уже созрело непреклонное решение. Рычание автобусов, оглушительный шум уличного движения и голоса прохожих вторгались в ее сознание, пока она старалась представить себе тот момент, когда, если верить письму, Незнакомец подойдет и сядет рядом с ней в машину. Охваченная волнением, Камилла вскинулась и увидела на часах мэрии, что до свидания еще добрых три часа.

Камилла, разочарованная таким долгим ожиданием, продолжала тянуть в уме внутреннюю цепь событий, не пытаясь, однако, представить себе лицо Незнакомца. Она парила где-то высоко, сердце колотилось, делая чуть ли не тысячу ударов в минуту. Чтобы лучше мечталось, она покрутила ручку настройки автомобильного приемника и поймала сочные скрипичные аккорды. Тут ее волнение достигло апогея, потому что скрипнула правая автомобильная дверца – кто-то тихонько сел рядом с ней.