Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия

В Москве располагали сведениями о том, что матримониальные расчеты королевы-матери не оправдались. События развивались в благоприятном для царского правительства ключе. В письме к императору Максимилиану II государь достаточно цинично выразил сочувствие по поводу того, что кровь невинных людей пролилась без пользы для французского короля: «А что, брат наш дражайший, скорбиш о кровозлитии, что учинилось у Францовского короля в его королевстве, несколко тысяч и до сущих млденцов избито; и о том крестьянским госудаем пригоже скорбети, что такое безчеловечество Француской король над толиким народом учинил и кровь толикую без ума пролил»^{497}.

На протяжении следующего года герцог Алансонский не оставлял попыток добиться руки английской королевы. В начале июня 1573 г. сэр Френсис Уолсингем составил документ, в котором указывались причины, препятствующие приезду французского принца в Лондон. Самым весомым аргументом, несомненно, стали денежные субсидии в размере 800 000 крон на поездку в Польшу для избранного короля и 200 000 крон — для королевы-матери, с обязательством последующей выплаты польскому королю в течение трех лет по 600 000 крон ежегодно^{498}. Важная миссия по доставке в Париж депеши и ведению негоциации была возложена на Эдуарда Горсея и его молодого протеже.

Переговоры завершились к обоюдной выгоде. Месяц спустя в Европе стало известно, что Ла-Рошель сдала свои позиции и что герцог Анжуйский избран польским королем. Сведения «из первых рук» о событиях во Франции доставил в Москву, скорее всего, Джером Горсей. Королева-мать и по прошествии года не забыла, что ее ответное послание, отправленное с «мастером Горсеем» в Лондон, было вскрыто, и его содержание стало достоянием гласности^{499}.

Используя сведения о ходе борьбы за польскую корону, царское правительство интриговало в пользу избрания на польский престол самого Ивана IV или пыталось другим способом помешать английскому ставленнику занять королевский трон. В феврале 1574 г. герцог Анжуйский прибыл на коронацию в Польшу, а в ночь на 19 июня бежал во Францию, чтобы принять власть по смерти старшего брата. Польский престол вновь оказался вакантным. Москва поддержала кандидатуру эрцгерцога Эрнеста, сына императора Максимилиана II, в годы правления которого Дому Фуггеров удалось поправить свои финансовые дела.

Франсуа Алансонский. Гравюра XVI в.

Джером Горсей умалчивает о своей деятельности в России в 1573–1574 гг. Купцы Московской компании в эти годы понесли крупные убытки, товары были конфискованы в государеву казну, и многие привилегии аннулированы. Однако Горсей пользовался полным доверием со стороны русского правительства. Возможно, с его помощью царь получил доказательства «лазутчества» английских «гостей» с помощью зашифрованных писем и книг-«Алфавитов». В августе 1574 г. государь выговаривал английской королеве, чтобы впредь «к нам гостем своим ходити велела добрым людем, которой бы один свой торг знал и правду, а не лазучеством чтоб не воровством жили в нашем государстве…» В завершение письма царь присовокупил в приказном тоне: «А чтоб еси велела к нам своим людем привозити доспеху и ратного оружия и меди и олова и свинцу и серы горячие на продажу»^{500}.

Товарооборот через устье Двины заметно снизился, однако импортные товары продолжали исправно поступать на русский рынок. Как отмечают исследователи, начиная с 1572 г. на протяжении нескольких лет англичане проводили торговые операции через Нюрнберг, откуда «ткани» поступали в Краков или Любек, а затем доставлялись в Нарву^{501}. Неясно, знали ли в Москве, кто стоял на другом конце коммерческой цепочки. Скорее всего, царь был уверен, что его партнером является представитель германских «ткачей», и рассчитывал в скором времени заключить выгодный договор на поставку Фуггерам огромной партии «белой соли» в обмен на вооружение. С 1572 г. ее цена на внутреннем рынке увеличилась почти в два раза и достигла 10 денег за пуд. Солеварницы Строгановых работали на полную мощность, но товар шел в государеву казну.