Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия

По смерти правительницы, устранении Телепнева-Оболенского и митрополита Даниила в судьбе княгини Ефросиньи произошли важные изменения. Ей вернули четырехлетнего сына: «И у Федора у Карпова княж Ондреев сын побыл немного, и у Федора его взяли да к матери же его посадили в тын». А в декабре 1541 г. их выпустили из-под стражи. Великий князь Иван Васильевич по совету митрополита Иоасафа и «промыслом» попа Сильвестра освободил княгиню и княжича и повелел перевести их «на княж Ондреевъской двор». В том же году им были возвращены дворцовые села и удельные земли, однако на ключевых постах «по городам и волостям» были поставлены государевы приказчики^{291}.

Казнь участников мятежа под предводительством Андрея Старицкого. Лицевой летописный свод

Юридическую самостоятельность Старицкие получили три года спустя: 5 мая 1544 г. десятилетний князь Владимир Андреевич пожаловал Афанасия Карачева несудимой грамотой на деревню Безсолино в Старицком уезде. В документе указывалось, что в случае имущественных претензий к Карачеву право суда оставляет за собой сам князь Владимир: «…ино их сужу яз князь Володимер Андреевич или мой боярин введеной»^{292}. Приведенная формула «их сужу яз князь… или мой боярин введеной» является свидетельством, что князь Старицкий полностью владел своими удельными правами в отношении системы судопроизводства^{293}.

В последующие три года, потеснив Глинских, Старицкие приобрели особый статус при особе государя. На свадьбе царя Ивана IV с Анастасией Романовой (3 февраля 1547 г.) князь Владимир был «в тысецких», а княгиня Ефросинья сидела «в материно место». Во время первого Казанского похода (декабрь 1547 — февраль 1548 г.) государь оставлял двоюродного брата главой правительства в Москве: «А о всех своих делех царь и великий князь велел князю Володимеру Ондреевичю и своим бояром приходить к Мокарью митрополиту, а грамоты писал государь ко князю Володимеру Ондреевичю». Отправляясь во второй поход на Казань в ноябре 1549 г., царь вновь доверил князю Владимиру столицу и царицу Анастасию с новорожденной дочерью, царевной Анной: «Князя Володимера Ондреевича отпустил на Москву и велел ему быть на Москве и дела своево беречь, а с ним царя и великого князя бояре»^{294}.

По возвращении из похода, в мае 1550 г. царь «приговорил женить» двоюродного брата на Евдокие Александровне Нагой. Свадьбе предшествовали смотрины, в которых принимал участие жених: «И майя в 24 день в неделю смотрел Царь и Князь Володимер девок и полюбил дочь Нагова». Таким образом, удельный князь женился не по «приговору», а по собственному выбору, как родной брат государя. Торжества проходили на царском дворе. Иван IV сидел «в отцово место». Царица Анастасия «чесала головы» молодым^{295}.

Через два месяца после свадебных пиров царскую чету постигло несчастье: в июле 1550 г. скончалась царевна Анна. Вслед за сообщением о смерти царевны Пискаревский летописец рассказывает о больших вкладах, сделанных повелением государя в сентябре того же года: был позлащен купол у собора Успения Богородицы и слит колокол «Лебедь», весом в 2200 пудов. Далее, резко выбиваясь из хронологической последовательности, следует глава «О духовной великих князей», в которой составитель перечисляет послухов, заверявших завещания великих князей Василия Дмитриевича и Василия Васильевича: «У великаго князя Василья Дмитреевича в духовной прикащики кароль литовской Витовт да бояре князь Юрьи Патрекеевич, тот первой в Голицыных выехал с Новагорода, да Иван Дмитреевич, Михайло Андреевич, Иван Федорович, Федор Иванович. В духовной великого князя Василья Васильевича писаны бояре князь Иван Юрьевич Голицын, Василей Иванович, Федор Васильевич»^{296}.