Зелье для принцессы

Я встала из-за стола. Я не отважилась посмотреть на папу, на маму и даже на Кирсти. Я злилась и стыдилась одновременно, отчего злилась ещё сильнее за испытанный перед ними стыд. Люблю ли я Зейна? Я даже не была в этом уверена. Но я понимала, что между нами многое изменилось, и это пламя в груди казалось новым и тревожным. Честно говоря, я до сих пор не очень верила в то, что он хотя бы помнит моё имя. Не говоря о том, что мы могли быть… в общем, особенными друг для друга… после того, через что сумели пройти. Я даже не осмеливалась облечь эти мысли в слова. Можно ли что-то сглазить, подумав об этом? Можно ли разрушить что-то прежде, чем оно успело начаться, если слишком сильно этого желать? Конечно можно, вот почему я ничего не говорила. Даже про себя.

Он не знал – просто не мог узнать – о следующем ингредиенте. Наверное, он мог всё-таки догадаться. И теперь я сомневалась в нём, сомневалась в себе, и от этого было совсем погано.

– Мне надо пройтись. – Выходя из дома, я не услышала ни слова возражений, ни предупреждения «вернуться к десяти», ни вопроса «куда это ты собралась?». Они просто дали мне уйти. Впрочем, им сейчас хватит хлопот – пусть ищут обученную Ищейку.

Снаружи меня обдало холодом, однако гораздо больше я страдала от тошнотворных мыслей. Что, если они правы? Что, если прошлой ночью он просто использовал меня? Было ли с моей стороны глупостью поверить, что между нами вообще может что-то быть?

Я не обращала внимания, куда иду, просто позволила ногам унести меня из дома. Однако они явно обладали собственным мнением, потому что очень скоро стало ясно, что они выбрали одно место, где мне предстояло получить ответ. Если не ответ, то, может, крепкое объятие. Конечно, в том случае, если я уговорю её меня простить.

Анита.

Моя прогулка превратилась в пробежку – зарядил лёгкий дождь. Я завернула за угол, пронеслась мимо ворот Пателов и чуть не рухнула перед их дверью, стараясь отдышаться. Мне вдруг стало страшно. Анита нужна была мне как воздух, но слишком велика была вероятность того, что она меня не простит.

В конце концов, я здорово ей подгадила.

Я так и не успела позвонить, но, видимо, успела нашуметь, потому что вскоре услышала звук отпирающегося замка. Я выпрямилась и пригладила волосы, чтобы придать себе по возможности приличный вид.

Дверь открыла мама Аниты. Она явно была захвачена врасплох, но постаралась изобразить вежливую улыбку. Я всегда любила миссис Пател. Она познакомила меня с такими вещами, как карри и лепёшки наан, и она никогда не повышала голоса, даже если мы с Анитой без спросу брали её хну для волос или заливали чёрной краской ковёр ручной работы.

– Входи, Сэм, милая.

– Что тебе здесь надо? – прозвучал голос, холодный, как кинжал.

Я застыла на пороге и посмотрела внутрь: там на лестничной площадке стояла Анита. Мне пришлось шагнуть вперёд, чтобы миссис Пател могла закрыть дверь. Она переглянулась с Анитой, которая сердито закатила глаза. Затем миссис Пател скрылась в гостиной, оставив меня в прихожей страдать от своей никчёмности.

– Тебе разве не полагается сейчас бегать вместе с Ищейкой? – поинтересовалась Анита, скрестив руки на груди.

– Я пришла просить прощения…

– Ну вот, считай, попросила. До свидания, – и она развернулась на месте.

– Анита, подожди! – Она заколебалась, и этого было достаточно для меня. Я шагнула на нижнюю ступеньку лестницы, которую знала так же хорошо, как свою собственную. – Я прошу меня простить. Очень прошу. То, что было в Бхарате, – это была не я. Я не соображала, что творю.

Её плечи немного опустились. Я шагнула на вторую ступеньку.

– Я… была не в себе из-за всей этой шумихи с Охотой. До сих пор не верю, что могла так тебя обидеть.

– И ты действительно меня обидела.

– Я знаю…

– Мы бы помогли тебе, поддержали до самого конца, даже если бы не нам удалось составить зелье…

– Я знаю.

– Арджун буквально не в себе. – Она резко обернулась ко мне и добавила: – Ты должна извиниться и перед ним.

– Конечно, – я болезненно скривилась. – Конечно.

Она раскрыла объятия, и я взлетела по лестнице, прыгая через ступеньку. Мы обе тут же разрыдались.

– Я такая дура! – всхлипывала я.

– Ага, ужасная, – вторила она, но уже с нотками смеха. Наверное, мы смотрелись крайне нелепо: рыдали и цеплялись друг за друга. По-прежнему не выпуская друг друга, мы проковыляли по коридору в её комнату и рухнули на кровать.

– Так что там случилось? – наконец спросила она.

– Ты о чём?

– Видок у тебя такой, будто ты от кого-то спасалась – неужели бегом прибежала? От кого? От Зейна?

– Откуда ты знаешь? – опешила я.

– Ваше спасение показывали по всем каналам, и вы смотрелись очаровательной парочкой после того, как вас сняли с горы.

Я покраснела и выдала прежде, чем сообразила, что лучше промолчать:

– Нам пришлось многое пережить на этой горе. И потом, в отеле, был какой-то дикий разговор, так что я почувствовала с ним близость. И кажется, он думал так же про меня. Ух ты, я впервые сказала это вслух! Но потом я вычислила, что следующий ингредиент – это хвост единорога.

– Да ты что, правда? – ахнула Анита.