Зелье от чумы (СИ)

Худющие сморщенные уродцы с ножками-палками и руками-ветками, ростом с человека и с головой размером с крупное яблоко подкрались неслышно, а в темноте и незаметно. Если бы не привычка Радко в любых условиях контролировать пространство вокруг себя, Стана и не заметила бы их до того, как они оказались рядом с ней. Она вздрогнула, когда Радко внезапно выпрямился, резко выхватил из ножен меч, сделал несколько больших шагов в темноту и рубанул там мечом. Тишину зимнего леса, нарушаемую лишь воем метели над кронами, пронзил невыносимый визг-писк.

К ним кинулось сразу с десяток анчуток. Стана, бросив мешок и жёлуди, живо вскарабкалась на нижнюю ветку ближайшего дуба, улеглась на ней, держась за неё одной рукой, а второй вынув из ножен свой меч. Анчутки по деревьям лазили, но не так хорошо, как кошки или белки, и поэтому пока они долезли бы до неё, она успела бы их если не зарубить, то хотя бы поотрезать им верхние конечности-ветки.

Бой длился недолго. Когда он закончился и Стана слезла с дерева, они насчитали двенадцать уродливых сморщенных трупов, двум из которых Стана поотрезала руки, а добил их уже Радко.

Набрав два мешка желудей, Стана решила, что ничего не случится, если они с Радко вернутся к страдающим от зубной боли студентам на час позже, и повырезала из анчуткиных голов крошечный, размером со сливу, мозг. Она собрала бы и кости, но на них очистку уйдут сутки, и такого промедления студенты ей не простят. А когда мозг был упакован в вощёный бумажный пакет, ей в голову пришла ещё одна мысль.

– Здесь анчутки, – сказала она Радко. – Рядом с анчутками часто живут окимару. Ты можешь попробовать разбудить их?

Радко посмотрел на неё без уверенности:

– Я маг слабый, и ментальную волну могу выдать очень слабую.

– Попробовать-то можно, – она уложила пакет в поясную сумку.

Силовая волна не понадобилась: Радко сначала попробовал нащупать окимару поисковым заклинанием и уловил три слабых отголоска – норы окимару находились в корнях этого дуба, а бой с анчутками и их ментальные всплески, видимо, разбудили их. Двоих окимару Стана выковыряла из нор, третий, похоже, ушёл глубже, и чтобы достать его, нужно было долбить замёрзшую землю, а на это ушло бы время. Поэтому они не стали преследовать нечистика, нагрузились мешками с желудями и двумя игольчатыми трупиками и двинулись к опушке.

До университета, уставшие и замёрзшие, они доскакали к утру, так же меняя лошадей на каждой почтовой станции. Студенты, мучимые зубной болью, смотрели на них, как на спасителей человечества. Стана отдала жёлуди алхимикам, а потом, преодолевая усталость, пошла к своему учителю, с которым она придумывала способ поимки окимару зимой, и предложила купить у неё по базовой цене трупик окимару – снять с него шкурку и тем более извлечь иглы сил уже не было. Старый учитель оценил её замысел, купил у неё тушку по двойной цене, и она поплелась домой спать.

Вечером, проснувшись, Стана полюбовалась на счастливые рожи студентов, у которых больше ничего не болело, довольную рожу Радко, который продал своего окимару Александру по тройной цене, и обиженно-раздосадованную рожу Александра, когда он узнал, что свою тушку она уже продала. Правда, после уговоров она всё же раскололась и призналась, кому именно.

Утром посыльный принёс ей записку от учителя, в которой тот написал, что продал иглы Александру по четырёхкратной цене, а заодно прислал ей в подарок мешочек вкусного хиндустанского чаю.

А днём главный алхимик пришёл к ней в покои и рассказал, что нашёл в городе алхимика, с седмицу назад продавшего горсть желудей секвойного дуба. Судя по описанию, покупателем был Александр.

– Он отрицает, конечно, что покупал секвойные жёлуди, – добавил главный алхимик. – Но его лаборатория находится рядом с тренировочной площадкой. И в тот вечер свет в ней горел.

– А его лабораторные журналы не смотрели? – уточнила Стана, доставая вторую чашку и разливая по ним свежезаваренный хиндустанский чай.

– Декан заставил показать и журнал, и лабораторию, – он принюхался к запаху чая и с удовольствием зажмурился. – Но там всё было чисто, ни следов секвойных жёлудей или каких-нибудь неучтённых ингредиентов, в журналах они тоже не упоминались, а последний опыт в тот вечер ставился на основе трёх безобидных ингредиентов.

Они посмотрели друг на друга.

Времени подчистить следы преступления или, скорее, зная Александра, безалаберности у него было много. За массовое отравление студентов по головке не погладят даже ненаследного барона и перспективного учёного, вот он и подчистил за собой. А так смертей нет, непоправимых последствий для здоровья тоже нет – и ему спустят с рук.

– Что он там такое исследует? – риторически поинтересовалась Стана, выставляя на стол сахарницу и блюдце с печеньем, купленным сегодня в лавке у пекаря.

Главный алхимик заговорщицки усмехнулся.

– Он, конечно, не говорит, – признался он, – но я думаю, что знаю… Если не трудно, Станичка, сходи ко мне в комнаты, там в прихожей на столике лежит папка. Будь добра, принеси её.