Зелье сатаны

– А я видел его в квартире этажом выше! – перебил ее Старыгин. – В той комнате, где когда-то жил Яков Романович!

– Откуда вы знаете про Якова Романовича? – Янина взглянула на Веру. – Это ты ему рассказала?

– Она, – подтвердил Старыгин, – но сейчас не в этом дело… сейчас нужно остановить Вадима, пока не умерли еще люди…

– Вадима давно нет! – истерично выкрикнула Янина. – Он погиб!

– Он вернулся, – перебил ее Старыгин. – Он, или Лидия… скажите, если бы Вадим хотел где-то спрятаться… какое убежище он выбрал бы?..

– Странно, что вы об этом заговорили… – голос Янины стал неожиданно тихим и неуверенным. – Как раз недавно я проходила мимо этого места… на набережной Мойки, рядом с Юсуповским дворцом есть старый пятиэтажный кирпичный дом. У Вадима там была мастерская, прямо на крыше. Я узнала о ней случайно и была там только один раз.

Я увидела Вадима на улице, заметила, как он вошел в этот дом, и пошла за ним. Думала, что он идет к другой женщине. По черной лестнице он поднялся на самый верх, с последней площадки по приставной лестнице выбрался на крышу. Я уже поняла, что дело не в женщине, но должна была узнать, должна была дойти до конца… там, на крыше, находился маленький домик из железных листов и шифера, в нем Вадим устроил свою мастерскую. Когда он увидел меня, страшно разозлился, чуть не избил. Тогда дело уже шло к разводу, и эта история послужила последней каплей, переполнившей чашу моего терпения…

– Нужно идти! Нужно идти туда! – вскрикнул Старыгин и вскочил на ноги. Его качнуло, он схватился за стену и с трудом удержался на ногах.

– Сидите, Дмитрий Алексеевич! – проговорила Вера снисходительно-заботливым тоном. – Никуда вам не нужно идти. Вам нужен покой. Лучше всего, если вы приляжете. Сейчас приедет милиция, мы расскажем все, что знаем, и дальше они пускай сами этим занимаются. А я провожу вас к доктору. У вас может быть сотрясение мозга, поэтому вам и привиделся умерший человек…

– Привиделся?! – воскликнул Старыгин возмущенно. – Что, и мертвая экономка мне тоже привиделась? Вера, вы же ее сами видели!

– Видела. – Вера переглянулась с Яной, заботливо коснулась лба Старыгина легкой рукой. – Конечно, там был какой-то человек, но вряд ли это был… вряд ли это был покойный Вадим…

«Это была Лидия», – хотел возразить Старыгин, но промолчал.

– Может, вы все же приляжете? – предложила на этот раз Янина.

– Если можно, я хотел бы умыться, – ответил Старыгин, поднимаясь.

Вера хотела поддержать его за локоть, но Дмитрий Алексеевич взглянул на нее возмущенно и едва не зашипел, как его кот Василий, когда малознакомые люди предлагали ему полукопченую колбасу.

Старыгин прошел в ванную комнату, склонился над раковиной и долго плескал в лицо ледяной водой. Потом взглянул на себя в зеркало. Лицо было, как говорится, краше в гроб кладут. На скуле проступал большой багровый синяк, на виске красовалась огромная ссадина. Однако кровь больше не сочилась, а самое главное, от холодной воды прошло головокружение и прояснилось в голове.

И он понял, что должен найти Лидию, пока она еще существует, пока ее не вытеснила полностью та, вторая, личность. Человек с узким безжалостным ртом и глазами убийцы. Он должен найти Лидию сам, не передоверяя это милиции, потому что только он понимает, что с ней сейчас происходит.

Или хотя бы догадывается.

Старыгин выглянул из ванной.

Женщины разговаривали на кухне о чем-то своем, шумел закипающий чайник.

Это были такие мирные, такие обыденные звуки! Казалось, в мире все стоит на своих местах, и в нем нет места чудовищным порождениям тьмы, порождениям больного мозга.

Дмитрий Алексеевич, стараясь не шуметь, проскользнул в прихожую, открыл входную дверь и выскочил на лестницу.

Там все еще сновали трудолюбивые сыны Востока, но снизу уже доносились уверенные шаги и голоса сотрудников милиции.

Старыгин поднял воротник, опустил голову и, стремительно сбежав по лестнице, проскочил мимо оперативников и припустил прочь от подъезда.

Ему показалось, что неподалеку мелькнуло до боли знакомое, как всегда простуженное лицо Александры Павловны Ленской, но он не стал проверять это предположение. Отойдя подальше от подъезда, он поймал машину и поехал на набережную Мойки.

Высадившись у Юсуповского дворца, он окинул взглядом его стройный желто-белый фасад, вспомнив знакомые с юности стихи:

Пойдем же вдоль Мойки, вдоль Мойки
У стриженых лип на виду,
Глотая туманный и стойкий
Бензинный угар на ходу…

Там были строчки и об этом дворце, но сейчас его интересовало мрачное пятиэтажное здание красного кирпича по соседству. С узкой набережной не удавалось рассмотреть крышу этого здания, но Дмитрий Алексеевич не сомневался, что Янина говорила именно о нем.

В этом здании был единственный подъезд, он был закрыт на кодовый замок, однако, взглянув на кнопки замка чуть сбоку, Старыгин легко разглядел три кнопки кода, которые блестели сильнее остальных, вытертые пальцами жильцов.