Зелень. Трава. Благодать.

— Угу. Только воспользоваться ею не успел. Я как только увидел, что у него бита, сразу съездил ему по роже. Что это ты делаешь?

— Намыливаю подмышки, — поясняю я.

— Сегодня свадьба у Дженни Джеймс, а ты даже в душе не помоешься? — задает он мне глупый вопрос.

— В душ мне не надо.Мылся уже на неделе. Что за допрос, вообще?

— Да ничего, я так, господин Благоухающий.

— Слушай, кто бы говорил, — бросаю я в ответ. — Не сказать, чтобы от тебя самого так уж несло дезодорантом «Утренняя свежесть».

— Да, но я хотя бы в душ иногда заскакиваю.

— И чем там моешься — «Будвайзером», что ли?

— Нет, «Роллинг Роком», переключил марки.

Оба мы от души смеемся. Я, бля, просто обожаю смеяться, особенно если над шутками Стивена.

— Так, значит, идешь на свадьбу? — спрашиваю я. — Я как раз приготовил кое-что особенное.

— И что же? — интересуется он.

— Подожди — сам все увидишь, красавчик.

— Ладно. Тайна — так тайна. Что, еще одна проповедь?

— He-а, ничего и близко к религии.

— О как.

— Так ты пойдешь? — еще раз спрашиваю я.

— Насчет мессы не уверен, но изначально предполагалось, что я буду тамадой, — сообщает мне он. — Хотя… вчера вечером я опять отпросился с работы. Если к тому времени не успеют уволить, приду обязательно.

— Круто.

Стивен краснеет. Мы вместе возвращаемся в комнату. Он забирается к себе на кровать, а я тем временем натягиваю коричневую футболку RUBBER SOUL и те же, что и вчера, шорты под шотландку. Засовываю Зеленухыча на привычное место и, под свингующего Бердмана, спускаюсь вниз, где все, как всегда, перевернуто вверх дном. Щелкаю пультом от телека, а там как раз повтор вчерашнего момента, когда обсос Майк Шмидт успевает вернуться на базу. Пошел он… Я безуспешно пробегаюсь по каналам в поисках религиозного шоу, затем вырубаю телек. Снова включил. Выключил. Привет. Пока. Привет. Пока.

На столе записка от Сесилии: Генри, зайди за Арчи и привези его обратно к нам домой. Проследи, чтобы он обязательно был в костюме! И еще: храни тебя Бог, а меня уволь.Со смехом я беру ручку и пишу сверху АМИНЬ — ей понравится. Хватаю пачку «Кримпетс» и распахиваю дверь на улицу, где Гвен Флэггарт нападает на Фрэнсиса Младшего.

— Доброе утро, Генри, — говорит он, тряся ногой и пытаясь попасть собаке кулаком по голове.

— Доброе утро, пап, — отвечаю я. — Для меня что-нибудь есть?

— Парочка гитарных каталогов, — говорит он. — Что, на гитаре учиться собрался?

— Определенно нет, черт возьми, — голосом Шерлока Холмса отвечаю ему я.

Он в недоумении смотрит на меня и оглоушивает Флэггарт по морде. Та с визгом откатывается в сторону.

— Как там твой брат? — спрашивает он, стоя в одном кеде, в то время как Флэггарт в сторонке расправляется со вторым.

— Кто — Фрэнни? Так же, как и ты. Бьется насмерть с собаками во имя Дядюшки Сэма.

— Очень смешно. Я имел в виду другого.

— Спит, — отвечаю я: врать некогда, потому что надо еще зайти за Арчи.

— Вчера он пришел домой с разбитой головой, — говорит Фрэнсис Младший, — и что-то там нес про какую-то драку.

— А я думал, это ты его так.

— Он уже пришел таким, — огрызается Фрэнсис. — К тому же явился уже после меня. Доброе утро, Бетти. Да, у меня твои билеты в казино. Сейчас подойду. Ты случайно не знаешь, что там такое произошло вчера вечером? Нет, Майк, проверочных листов от компании еще нет. Сказал же, как только придут — сразу принесу.

— Слышал про какую-то драку, но только и всего, — отвечаю я. Тут уж надо кое в чем признаться, но самую малость. Когда тебе тринадцать, ты просто не можешь ничего не знать о драке на спортплощадке. — Хотя сомневаюсь, что Стивен тоже участвовал. Он же у нас за мир.

— Да хорош тебе. Я не говорю, что он ввязался специально. Я думаю, эти ублюдки из Фиштауна сами набросились на него, потому что он был пьян. Джимми, две минуты, Чарли, не видишь — я разговариваю с сыном. Наверное, искали приключений себе на голову. А иначе зачем было соваться в наш квартал? Сечешь, о чем я?

— Не совсем, — говорю я и, повернувшись, иду обратно в дом, чтобы стряхнуть с себя впечатление от последней дебильной реплики Фрэнсиса Младшего. Там над телевизором криво висит картина, на которой Иисус вместе со своими Святыми Ребятками глазеет на то, как тринадцать матросов с бородами и в платьях с воплем Аааскатываются по палубе накренившейся посудины.

— Послушай, — говорит Фрэнсис Младший мне вдогонку, — поднимись-ка наверх и принеси мне из шкафа новые кеды.