Зеленая

— Раз магия, охранявшая Правителя, разрушена и покинула наш город, почему боги не проснулись и не потребовали то, что принадлежит им по праву, — я говорю о квартале в центре города, который боги считают своим? Если предприимчивый разбойник каким-то образом захватил магию Правителя и усилил ее, боги рискуют снова погрузиться в долгое молчание… Ты имеешь представление о магии, которая привязывала Правителя к этому миру, и, возможно, узнаешь ее на ощупь, по аромату или еще как-то, если почувствуешь ее следы на другом человеке. Теперь ты понимаешь, почему мы такого высокого мнения о тебе?

Я задумалась, впитывая услышанное. Впервые я нащупала тропу, по которой можно следовать во имя богини. Магия, способная надолго погрузить бога в сон или, наоборот, разбудить его, наверняка очень опасна. Отсюда рукой подать до богоубийства — кажется, Медные Холмы столкнулись и с этой бедой.

Как сказал Септио, «если бог умирает, это навсегда».

— Как, по-вашему, я сумею разыскать вашего разбойника, если даже сам глава Совета ни разу не встретился с ним? — Я послала Федеро сладчайшую улыбку. — Старый друг, я всегда думала, что уж ты-то умеешь отделять ложь от правды. Ты ведь столько лет этим занимался!

— В числе наших помощников есть один священник, — ответил Федеро. — Ты, кажется, знакома с ним… Его зовут Септио; он из Алгефисического храма.

Я покосилась на Моханду, но он улыбался добродушно, словно дедушка, который рассказывает внукам сказку у очага. Федеро продолжал:

— Септио умен и осмотрителен. Если ты согласишься, вы с ним пойдете искать Чойбалсана вдвоем под видом посланников от одного из наших храмов; возможно, вам удастся уговорить Чойбалсана не нападать на Медные Холмы.

— Всем известно, что он проявляет по отношению к богам особый интерес, — добавил Моханда.

— Я бы тоже интересовался, если бы самого себя считал богом, — буркнул Кольман.

— Мы надеемся, что Чойбалсан примет тебя, — вкрадчиво закончил Федеро.

— Я не жрица, — возразила я, совсем немного слукавив. Претендентки в храме богини Лилии рано или поздно становятся жрицами. Но Временному совету, особенно отцу Примусу, совсем не обязательно знать историю моей жизни. — Я не сумею убедить его!

— Слушайся Септио, — ответил Моханда. — Изображай его помощницу — или помощника — и молчи. Септио все поверят, ведь все знают, что он — служитель Чернокрова. Твоя цель — смотреть и слушать.

— Чтобы распознать то, что осталось от исчезнувшей силы — если осталось, — присовокупил Федеро.

— Почему вы не пошлете к Чойбалсану Танцовщицу или другого пардайна?

Федеро покачал головой:

— Говорят, пардайнов Чойбалсан убивает на месте, и никто не утверждает обратного. Во всяком случае, все пардайны Медных Холмов боятся Чойбалсана.

Я повертела нож в руках. С лезвия на меня смотрели мои глаза. Чуть выше острия я видела Кольмана, как будто приставила к его подбородку огромный меч.

— Если я пойду и ничего не найду, ничего не почувствую… — В подтверждение своих слов я взмахнула ножом и с трудом удержалась от смеха, потому что Федеро испуганно попятился. — Я почти уверена, что ничего не найду… Кое-что я чувствую уже сейчас. Гуляя по Медным Холмам, я не уловила в городе никакой магии. Вряд ли я найду ее в каком-нибудь лагере разбойников… Что же делать в таком случае? Возвращаться?

Советники начали переглядываться; судя по всему, их объединяли очень сложные отношения.

— Не найдешь так не найдешь, — сказал Федеро, поняв, на что намекают его сотоварищи.

«Вот и хорошо», — подумала я. Я не собиралась сразу же возвращаться в Калимпуру. Мне самой любопытно было выяснить, чего боится богиня. В то же время мне хотелось освободиться от опеки Временного совета.

— Оплатите мне обратную дорогу в Селистан и назначьте достойное вознаграждение за потраченное мною время. Плату передайте Насту, который привел меня сюда. Такой зануда непременно напишет расписку даже собственной бабушке и отлично запомнит, где хранится расписка… Обещайте честно оплатить мои услуги и дайте слово, что больше ничего от меня не потребуете. Потом я отправлюсь искать вашего разбойника.

— Да! Да! — негромко ответили советники — как будто рябь пробежала по воде.

— Все записано. — Кольман что-то черкнул в счетной книге. — Пять советников за, одна отсутствует… Мы принимаем твое предложение.

— Как, и все?! — В калимпурских дворах совещания тянулись бесконечно. Там по полсезона решали, восходит ли солнце утром или вечером.

— Если ты заметила, в составе нашего Временного совета нет ни одного юриста, — сухо заметил Джешонек.

Моханда хищно улыбнулся:

— Иногда мы их приглашаем.

— Ну и что? — не поняла я.

Федеро церемонно взял меня под руку, как будто собирался вести на бал.

— И то, что сейчас мы попросим господина Наста выписать тебе расписку с обещанием оплатить расходы и обратный проезд.

Мы вышли в коридор, где несколько конторских служащих шелестели бумагами. При виде нас все расступились. Федеро захлопнул дверь.

— Зелёная, — сказал он, понизив голос, — извини, но сейчас у меня совсем мало времени. Как себя чувствует Танцовщица?

Я покраснела.