Зеленая брама

Моторам полный форсаж, с трудом оторвались от па­хотной земли. Но взлет по курсу посадки производить нельзя — коротко. Разворот на сто восемьдесят градусов — и с озверелым ревом моторов мчимся прямо на немцев. Кошмар, а не взлет! Зашли над дорогой, по движению машин врубили серией бомб — промахнуться просто неку­да. Еще полили из пулеметов.

На бреющем полете пришли на свой аэродром.

— Оба самолета вернулись благополучно? — в тревоге и с надеждой спрашиваю я.

— Нет, второй самолет взлететь не смог. Помню эки­паж — летчик Бутковский, штурман Михайлов... Фамилию стрелка-радиста я не знал. Они успели сжечь самолет, от­ходили, отстреливаясь уже из пистолетов. Бутковский и радист были убиты, а штурман Михайлов сумел прорвать­ся и явился к нам, когда мы базировались в Запорожье на аэродроме Мокрая. Пробирался он тяжко. Питался зерна­ми пшеницы, через Днепр переправился на доске. Пришел к нам типичным скелетом, еле выходили его. Он и потом хорошо воевал. Погиб на Курской дуге.

— А кто был в вашем экипаже?

— Летчик Соколов Яков, он здесь, в Кировограде, жи­вет, стрелок Юра Панасенко позже погиб в Донбассе, в Изюм-Барвенковской операции. Я был в экипаже штур­маном. Все мы комсомольцы.

Вот какой рассказ услышал я недавно в Кировограде на улице имени космонавта Добровольского. Сергей Ива­нович торопился на лекцию — он преподает молодым пи­лотам премудрости штурманского дела,— а я уезжал в Подвысокое.

Ну, а два паренька с радиостанцией в неуклюже но­веньких, измазанных маслом и запачканных землей граж­данских костюмах, что было с ними дальше?

Теперь можно установить, как была организована от­правка этих парней. В архиве, в фонде Южного фронта сохранился текст телеграфных переговоров, датированный 10 августа 1941 года. Я бы мог своими словами изло­жить их суть, но тогда утратится стиль и атмосфера тех дней и того момента. Нет, правильней просто воспроизвести документ:

«10 августа 41 года.

У аппарата начальник штаба Южного фронта генерал-майор Романов. Передаю для немедленного вручения.

Москва. Главковерху товарищу Сталину.

Для выяснений точной обстановки и положения 6 и 12 армий, находившихся в окружении в районе Новоархангельска, Каменечье, Дубово, Рогово, Терновка,— приняты следующие меры:

1. Выделены две группы специально подготовленных лиц, которые на самолетах СБ высаживаются, первая группа два человека — в районе северо-восточнее Тер­новки, вторая группа два человека — в районе Вишнополь. Группы снабжены коротковолновыми радиостанциями, люди одеты в гражданское платье. Задача групп — про­никнуть в район, занимаемый частями 6 и 12 армий, и не­медленно донести об их положении по радио, по установ­ленному коду.

2. Выделяется звено самолетов с радиостанциями, кото­рые, курсируя в воздухе, держат связь воздух — земля с ра­цией штаба фронта.

3. Высылается пять групп штаба фронта, каждая группа по 3—4 человека. Эти группы подвозятся к линии фронта и веером идут для прочесывания района Терновка — Подвы­сокое, Островец — район действий частей 6 и 12 армий. Все группы снабжаются радиостанциями.

4. Высылается специально авиаразведка звеном само­летов, снабженных радиостанциями. Задача — разведать все дороги, ведущие в район окружения 6 и 12 армий, для установления направления движения частей.

Самолеты снабжаются вымпелами, указывающими наи­более безопасные маршруты к нашему фронту.

Выполнение всех мероприятий на рассвете 10.VIII.

Мероприятия проводятся под моим личным контролем.

О результатах доложу немедленно.

Тюленев».

К сожалению, мне не удалось найти докладов штаба Южного фронта о результатах.

Пока же эта телеграфная лента свидетельствует, что в самые трагические дни, когда мы, оставшиеся в кольце, уже понимали, что организованный и массовый прорыв оконча­тельно сорвался, штаб Южного фронта не имел представ­ления об обстановке.

Пять групп разведчиков, которые должны были веером идти для прочесывания, по-моему, не могли проникнуть в упоминаемый район: пробраться в кольцо, пожалуй, было еще трудней, чем выбраться из него.

Помог ли кому-нибудь вымпел, «указывающий наиболее безопасные маршруты», трудно сказать: безопасных марш­рутов уже не было, сжималось плотнее кольцо, а высво­бождающиеся в этой операции гитлеровские войска уже ринулись к Днепру, захватывая новые районы.

Вот уже более пяти лет веду я поиски кого-либо из этих выделенных на опасное задание людей в гражданском платье.

Тщетно...

Ни они сами, ни видевшие их или что-то о них слышав­шие до сих пор не откликнулись.

Правда, было одно письмо. Ветеран вспоминал, что в августе 1945 года в Маньчжурии, в Харбине, была у него случайная беседа с каким-то стрелком из роты охраны, и этот стрелок рассказал, что четыре года назад он летал впервые в жизни на самолете, дело было на Кировоград­чине, его с товарищем забросили в окружение, была у них рация, но так все сложилось, что они успели мало, штаба армии не обнаружили, а выбирались потом целый год. Мой корреспондент помнит только, что солдата звали Андреем...