Зеленая брама

Некоторые сведения о молодых людях в гражданской одежде сообщил мне москвич Евгений Александрович Левандовский, встретивший юность бойцом части особого назначения, которой было поручено установление связи с окруженной на Южном фронте группой войск. Я вытягивал из Левандовского фразу за фразой. Приученный к секрет­ности, он остался верен себе.

Часть особого назначения дислоцировалась в Москве, ее существование было окружено глубокой тайной. Жили эти юноши в помещении эвакуированного детского садика, го­товые в любое мгновение отправиться на аэродром, лететь в самое пекло, на фронт или через фронт, к партизанам или еще дальше, в глубокий вражеский тыл.

Для выполнения задачи 10 августа на Южном фронте были выделены хорошо подготовленные парни, напрасно кировоградский летчик Чернов, доставлявший их на зада­ние, представляет их наивными и неуклюжими носителями новеньких штатских костюмов.

Я понимаю, Левандовский сохранил их в памяти насто­ящими богатырями, он не может теперь представить своих соратников иными.

— Это были командиры? — спрашиваю я.

— Какие уж там командиры, ребята только что со школьной скамьи.

Левандовский вспомнил фамилию одного из них — Качалов, как звали второго — уже не вспомнить... Они передали не одну, а несколько радиограмм. До недавнего времени был жив человек, который хорошо помнил даже текст сообщений из кольца, в котором погибали 6-я и 12-я армии. Но человека с прекрасной памятью уже нет, вечная ему память.

— Те двое в штатских костюмах там и погибли. Так же, как и большинство наших. Из всей части после войны оста­лись только семеро, и то все израненные.

— И вы были ранены? — несколько по-пионерски спрашиваю я.

— Имею пять ранений. Правда, мне везло, и все они лег­кие, в основном штыковые...

Буденный - наш братишка, С нами весь народ...

Как ни стараюсь я ограничить себя и масштаб своих поисков, очертив круг, соответствующий тому кольцу, в котором оказались войска 6-й и 12-й армий, мне это не удается: все-таки битва, центром которой стала Зеленая брама, продолжалась и после 13 августа, распавшись на отдельные очаги, распространившись далеко на север и на запад. На восток и на юг в меньшей мере.

Те, кто прорывался на север и на запад, сознательно выбрали для себя партизанскую борьбу и подполье. Борь­ба эта была упорной и затяжной. У нее своя история и свои легенды.

Километрах в сорока от Подвысокого — строго на се­вер — существует небольшое село Чижовка. Там тоже есть красные следопыты, уже много лет ведущие свою благо­родную работу. Они сообщили мне, что 200 их односельчан не вернулись домой с войны, а 410 советских бойцов и ко­мандиров, ушедших на войну из других районов Отечества, погибли за освобождение Чижовки.

Страшные цифры! Они лишний раз напоминают нам: вот какой была эта война, вот как дорого стоила она на­шему народу!..

Я попросил следопытов из села Чижовка рассказать все, что они знают о войне, о том времени, о тяжелейших испытаниях, выпавших на долю бойцов и командиров 6-й и 12-й армий.

Эпичен, как былина, их рассказ: «У Подвысокого в на­чале войны было большое окружение, шли кровопролитные бои, очень многие советские воины погибли. Из кольца многие и прорвались, вышли в направлении села Гусаково Звенигородского района и дальше, на Звенигородку — Черкассы. Возглавлял эту группу сам Семен Михайлович Буденный...»

Еле-еле разглядел я на карте Гусаково. Не вызывает сомнений, что одна из групп — и, возможно, немалочислен­ная — вырвалась в направлении Черкасс. Допускаю, что у нее мог быть и другой план: от Звенигородки двинуться не на Черкассы, а на Киев.

Но Буденный?.. Славный маршал Буденный во главе отряда, прорывающегося из окружения,— какая красивая и волнующая легенда! Конечно, Семен Михайлович, заня­тый тогда обороной Киева, не мог лично выводить отряд окруженцев. Он в Подвысоком не был, о Чижовке и Гуса­кове, возможно, даже не слыхал.

И все равно в третьем, в четвертом поколениях жителей этих мест возникла и живет легенда большой эпической силы. Как же обойтись без Буденного в лихой час? Он же олицетворяет мощь народную. В песне поется: «Буден­ный — наш братишка, с нами весь народ...»

И вспомнилась мне встреча с Семеном Михайловичем осенью 1943 года в районе Лоева (севернее Киева), где предстояло форсирование Днепра. Командующий 65-й ар­мией Павел Иванович Батов, почувствовав, как мне хоте­лось познакомиться с маршалом, воспетым в песнях, взял меня с собой на подготовку намеченной операции. Мне посчастливилось провести двое суток в хате, где подготав­ливалась операция по форсированию Днепра. Семен Ми­хайлович был представителем Ставки.

Так получилось, что теплой осенней ночью никому не хотелось идти спать. Засиделся на КП — в просторной деревенской хате — и Семен Михайлович. Вместе со своим неразлучным адъютантом Петром Зеленским, спасшим ему жизнь под Ростовом в 1920 году, он запел тихим, глу­ховатым голосом: «Распрягайте, хлопцы, коней». Потом маршала потянуло на воспоминания о том, как враг рвал­ся к Днепру в сорок первом году.