Зеленая кухня, или Самый опасный рецепт (СИ)

Остановившись среди гостиной и прижимая к себе мандрагору, которая замерла и даже, кажется, дышать перестала, я смотрела на Аррена, и все во мне замерло от испуга и радости. Так бывает, когда летишь по кругу на карусели в весеннем парке, весь мир сливается в размазанную акварель, а тело теряет вес и дух захватывает от восторга.

— Джейн, — Аррен выглядел суровым и строгим, почти таким же, как в ту ночь, когда вытащил меня из реки. — Я должен сказать тебе кое-что.

— Я слушаю, — прошептала я, напомнив себе, что девушка из благородной семьи должна быть решительной, храброй и сдержанной. Не показывать волнения, не давать воли эмоциям, держать себя в руках — а как быть стойкой, когда у меня, кажется, сейчас сердце выскочит из груди от волнения!

Аррен смотрел так, будто не мог подобрать нужных слов. Будто все слова на свете вдруг потеряли смысл, и осталась только белая ночь, цветущая черемуха за окном, и человек, который смотрел мне в глаза так, что ноги подкашивались.

— Не хочу ходить вокруг да около. И я не мастер говорить те красивые слова, которые призваны вскружить головы девушкам, — хмуро произнес Аррен. — Но я готов защищать тебя столько, сколько потребуется. От русалок, от твоей магии, от любого дурака, который отважится нахамить тебе. И я готов быть с тобой везде, куда бы нас ни забросила судьба. Хоть в Черном Проюжье, хоть у Ледовитого моря… потому что ты нравишься мне, Джейн Холифилд. И я хочу всегда быть с тобой рядом и никогда не расставаться.

Нравлюсь? Я ему нравлюсь?

Все это время, во все дни, которые прошли с моей свадьбы и брачной ночи, я чувствовала себя искалеченной и неправильной. Но сейчас, когда Аррен произнес свою короткую, но такую искреннюю речь, во мне будто бы что-то встало на место. Исправилось.

Я больше не была сломанной куклой, поруганной невестой, дочерью, от которой отказалась семья. Слова Аррена вернули мне меня — это понимание было странным, но очень правильным.

Я наконец-то снова стала собой. Джейн Холифилд, а не изгнанницей.

Мандрагора, которая тихонько сопела у меня на руках, шевельнулась и объяснила:

— Джейн хочет сказать, что ты тоже ей нравишься! Правда, Джейн?

Это было сказано с такой невинной, детской интонацией, что мы с Арреном не выдержали и рассмеялись. Я подошла к нему, обняла и какое-то время мы ни о чем не говорили, потому что все было понятно и без слов. Была только белая ночь, мягкий отзвук голосов откуда-то с улицы, и мы.

И этой ночью мы не заснули, и каждое мгновение в ней было наполнено нежностью, чудесами и волшебством. Когда я, юная жена, влюбленная в своего мужа, вошла в спальню Энтони Локсли, то и представить не могла, что настоящее чувство может быть таким.

Оно обжигало каждую клетку тела — но этот огонь не уничтожал. Он был целительным и ласковым.

Оно наполняло смыслом каждый миг.

Оно было тем, что давало возможность жить дальше.

Свет белой ночи угас, а потом вернулся — уже утренний, свежий, умытый быстрым летним дождем. Я лежала в объятиях Аррена, слушала, как последние капли стучат по подоконнику, и мне было хорошо и легко.

Так, словно в моей жизни никогда не случалось ничего плохого.

Так, словно я жила лишь для того, чтобы однажды оказаться в этой комнате с этим человеком — и не расстаться с ним никогда.

— Не спишь? — негромко спросил Аррен. От него веяло прохладным дождевым запахом и чем-то еще, бодрящим и свежим.

— Нет, — ответила я так же тихо, словно наши голоса могли спугнуть чудо, которое случилось этой ночью. — Думаю о том, какой бывает любовь?

— И какой же? — Аррен поцеловал меня в плечо, дунул в волосы, и мне захотелось рассмеяться. В его руках было тепло и спокойно, словно в колыбели — даже думать не хотелось о том, что придется вставать, заниматься какими-то дневными делами…

— Получается, что даже не знаю, — призналась я. — Потому что в книгах пишут, что это такое чувство, от которого ты не помнишь себя. Оно налетает, как ураган, подхватывает влюбленных и уносит их куда-то в рай.

Аррен усмехнулся.

— Неужели так и правда пишут?

— Правда. Но я не чувствую никакого урагана. Только тишину, словно шторм прошел, и теперь больше нечего бояться… — мне неожиданно сделалось неловко — я села и, глядя на Аррена, спросила: — Звучит как-то по-дурацки.

— Звучит очень хорошо, — серьезно ответил он. — Очень искренне. И я хочу, чтобы это не менялось.

Глава 8

Аррен

Русалочий праздник, с учетом новых событий, решили все же провести, но не у озера, а в самом поселке. К тому времени Тойво Мяккинен с помощниками успел пройти вдоль борозды, как следует, просыпав все солью, так что за новыми соляными запасами пришлось отправить посыльных в соседний город. Жители Кассулантинена были довольны тем, что я сдержал слово и все оплатил. Соль в здешних краях была важным товаром и стоила дорого.

Думать о минувшей ночи было сладко и в то же время немного жутко. Аррен Эленбергер, темный маг, поставщик ядов для его величества, умер окончательно — и воскрес уже другим человеком, тем, которым был до гибели Элейни. И теперь надо было понять, что с ним делать, и как жить дальше.