Зеленая миля

Уэртон прямо-таки раздулся от гордости, совсем как те мерзкие рыбы, что живут в реках Южной Америки и укол шипов которых смертельно опасен. Работая на Миле, мне приходилось иметь дело со многими опасными людьми, но мало кто вызывал у меня такое отвращение, как Уильям Уэртон, который считал себя великим преступником, но чьи тюремные выходки ограничивались разве что плевками да поливанием мочой брюк надзирателя. Так что должного уважения с нашей стороны он не видел. Но в эту ночь я хотел максимально расположить его к себе. И если ради этого следовало гладить Билли по шерстке, почему нет?

— Во мне гораздо больше от Крошки, чем от Дикого Билла, и вам лучше в это поверить, — вещал Уэртон. — Я попал сюда не из-за того, что украл в магазине пакетик леденцов. — И такая гордость звучала в его голосе, словно его записали в бригаду героев французского Иностранного легиона, а не бросили в камеру, расположенную в семидесяти шагах от электрического стула. — Где мой ужин?

— Перестань, Крошка, в рапорте сказано, что ты поужинал без десяти шесть. Мясо с подливой, картофельное пюре, зеленый горошек. Меня так просто не проведешь.

Он расхохотался, вновь сел на койку.

— Тогда включите радио.

— Может, попозже.

Я отошел от его камеры, посмотрел в дальний конец коридора. Зверюга направлялся к двери изолятора, дабы убедиться, что заперта она на один замок вместо положенных двух. Я знал, что на один, потому что чуть раньше проверил это сам. Мы понимали, что потом счет пойдет на секунды, и хотели как можно быстрее открыть дверь. К счастью, отпала необходимость в очистке изолятора от всякого хлама, так как мы уже рассовали его по разным углам после прибытия Уэртона на Зеленую милю. С его появлением изолятор пустовал гораздо реже, и мы полагали, что так оно и будет до тех пор, пока Крошка Билл не сядет на Старую Замыкалку.

Джон Коффи, который обычно в это время лежал на койке, повернувшись лицом к стене, на этот раз сидел, сцепив руки перед собой, и не отрывал глаз от Зверюги, чего с ним не случалось никогда. Опять же, по его щекам не текли слезы.

Зверюга подергал дверь изолятора и двинулся ко мне по Зеленой миле. Взглянул на Коффи, проходя мимо, его камеры, и тут Коффи произнес:

— Конечно. Я хотел бы проехаться на машине, — словно ответил на вопрос Зверюги.

Взгляд Зверюги встретился с моим: «Он знает. — Я буквально услышал его мысли. — Каким-то образом он знает».

Я пожал плечами и развел руки, как бы говоря: «Разумеется, знает».

Глава 5

Старик Два Зуба со своей тележкой в последний раз заглянул в блок Е примерно в четверть десятого. Мы накупили достаточно еды, чтобы удовлетворить его жадность.

— Вы сегодня видели мышонка? — с улыбкой спросил он.

Мы покачали головами.

— Может, его видел Красавчик? — Он посмотрел в сторону кладовой, где Перси то ли мыл пол, то ли писал рапорт, то ли ковырял в заднице.

— А тебе что до этого? — осадил его Зверюга. — Это не твое дело, старик. Вали отсюда со своей телегой. И так все провонял.

Старик Два Зуба шумно втянул воздух в ноздри.

— Это не мой запах. Это Дел прощается с вами.

Хохотнув, он покатил тележку к двери, ведущей во двор. Потом старик Два Зуба катал ее еще десять лет. После того как я ушел со службы, черт, после того как закрылась «Холодная гора», он уже в другой тюрьме продавал пирожки и попкорн надзирателям и тем заключенным, которые могли себе это позволить. Иногда во сне я слышу его голос, он кричит: «Меня поджаривают! Поджаривают! Поджаривают! Индейка уже готова!»

После ухода старика время потянулось медленно, стрелки часов просто не желали двигаться. Полтора часа мы слушали радио. Уэртон покатывался со смеху чуть ли не от каждой фразы Фреда Аллена, а я ну никак не понимал его шуток. Джон Коффи все так же сидел на койке, сцепив руки перед собой, и ловил взглядом всякого, кто садился за стол дежурного. Люди точно так же ведут себя на автовокзалах, ожидая, когда объявят посадку на их автобус.

Перси появился из кладовой без четверти одиннадцать и протянул мне рапорт, написанный карандашом. Многочисленные грязные пятна показывали, сколь часто он брал в руки ластик. Перси увидел, как мой палец застыл над первым пятном, и затараторил:

— Это черновик. Я все перепишу. Что вы скажете?

Я мог бы сказать, что подобной лжи мне читать еще не доводилось. Но сказал, что все нормально, и он отошел весьма довольный.

Дин и Гарри играли в криббидж, громко переговариваясь, споря по любому поводу, и каждые пять секунд поглядывали на стрелки часов. Я буквально чувствовал, как воздух сгустился от напряжения. И мне казалось удивительным, что ни Перси, ни Дикий Билл ничего не замечают.

Без десяти минут двенадцать я не выдержал и кивнул Дину. Он удалился в мой кабинет с бутылочкой «эр-си колы», купленной у старика Два Зуба, и через пару минут вернулся. «Кола» уже плескалась в жестяной кружке, которую заключенный не мог разбить. Не смог бы он с ее помощью и перерезать себе горло.