Зеленая ночь

— Знаю, где есть, — сказал Насир и помолчал; сидевшие рядом уважительно смотрели на него. — В Баку зеркало найду. В таком огромном городе да чтоб не нашлось зеркала!.. Поеду и привезу.

Абдулла не верил своим ушам. Он знал, что чайханщик Насир считанные разы выезжал из дома, в соседних районах-то не бывает, не то что в Баку. С утра до вечера стоит у своего самовара. Ни одна свадьба, ни одни поминки без него не обходятся. На этой свадьбе чай тоже был его заботой — это и Абдулла знал, и все родственники. Но у Абдуллы в голове не помещалось, что Насир может собраться в Баку за зеркалом.

— Братец, — сказал Абдулла, недоверчиво глядя на Насира, — а ты знаешь, сколько до Баку? Четыреста километров.

— Ну и что? — Насир усмехнулся, поглаживая усы. — Самолетом час пути… До свадьбы неделя, за неделю я пять раз в Баку слетаю. Сейчас полдень, самолет в два часа, все нормально. Бог даст, куплю сегодня зеркало, а завтра автобусом выеду. К вечеру вернусь. А когда я буду первую дочку выдавать, ты мне из Баку зеркало привезешь. Договорились?

Что можно сказать? Молодец Насир! Настоящий мужчина, для родни ни времени своего, ни сил не жалеет. Так все и сказали. И решили еще, что одного его отпускать не стоит, может, помощь понадобится, надо отправить с ним сына Абдуллы, семиклассника Алибалу. И, учитывая, что путь дальний, до отвала накормили их пловом…

Алибала в первый раз летел на самолете. Он так радовался, что у него дрожал голос, и Насир решил, что мальчику страшно. «Не бойся!» — то и дело повторял он. «А я и не боюсь», — отвечал ему Алибала.

Увидев, что все пристегиваются ремнями, Насир толкнул в бок Алибалу:

— Привяжись. А то сдернет с места, разбиться можно.

Насир стал пристегиваться, но никак не мог разобрать, что куда засовывать.

— Как это тут?.. — раздраженно сказал он, пытаясь понять, в чем дело.

— Вот это просунь вот сюда, — сказал ему Алибала. Сам он давно уже пристегнулся.

— Да не лезет!

— Пролезет! — сказал Алибала и пристегнул Насира.

— Это что-то ремень заело, — сказал Насир. — Сколько раз летал — все нормально…

Запустили моторы, и самолет задрожал.

— Не бойся, — сказал Насир, кладя ладонь на руку Алибалы. — И по сторонам не гляди, затошнит. Ты слушай, что говорю, я сколько раз летал…

Но Алибала не хотел смотреть вперед, он хотел видеть землю: дома, дороги, машины… Маленькое все такое!.. Как игрушечные!..

— Алибала! Не боишься?

— Нет, дядя Насир, не боюсь.

— Ты не бойся, глазом мигнуть не успеешь — в Баку будем.

Алибала снова отвернулся к окну. Самолет накренился, и мальчику показалось, что накренилась земля.

— Алибала! Не тошнит?

— Нет.

— Вперед смотри! Как я.

Но Алибала посмотрел на дядю Насира и увидел, что дядя Насир побледнел, вытаращил глаза и лицо его покрылось испариной. Он сделал несколько судорожных глотков, закрыл рукой рот.

— Вам плохо? — спросил сосед.

Дядя Насир мотнул головой, не отрывая глаз от табло.

— Нажмите кнопку — принесут пакетик. Кнопку Насир не нашел, парень сам нажал ее. Подошел красивый парень в форме, негромко спросил, в чем дело, и дал Насиру бумажный мешок.

Алибале стало жалко дядю Насира.

— Не бойся, дядя Насир, — сказал Алибала, кладя руку ему на плечо. — Скоро прилетим.

— При чем тут — не бойся? — пробормотал Насир, не отнимая пакетика от рта. — Плова я переел, чтоб ему пусто было!

Когда они, выйдя из аэропорта, свернули в чайхану, Насир еще не вполне пришел в себя. Губы у него подергивались, словно он силился улыбнуться, но на улыбку не хватало сил.

После стакана крепкого чая Насир начал отходить.

— Чуть не помер, — вздохнул он. — От скольких слышал: летишь в самолете, не зыркай по сторонам, только вперед. Я и смотрел вперед, а все равно выворачивает… В машине надежней, правда?

Насир наливал чай в блюдечко; подув на него, пил, и с каждым глотком усы его, совсем было обвисшие, вновь становились гладкими, ровными, как два птичьих крыла. Алибала подумал, что не идут Насиру пышные его усы; пол-лица закрывают: лицо у него маленькое, сухое. В Баку с такими усищами, наверное, и показаться стыдно.

Перед тем как уходить, Насир подозвал парня, разносившего чай.

— Чай у вас перестоял. Скажи тем, кто при самоваре.

— Нет, чай свежий, только заварили…

Насир приложил руку к груди:

— Ты еще кому скажи, сынок… А мне… Я по этим делам профессор.

И он положил на стол два новеньких рубля.

— Нарочно лишнее дал, — сказал он Алибале, когда они вышли из чайханы. — Пускай стыдно будет, поймет, что я не чтоб поругаться…

После долгих поисков Насир с Алибалой отыскали зеркало. Настоящее зеркало для приданого, большое, четырехугольное, в нарядной раме. Насир велел получше завернуть его в бумагу и понес, прижимая к груди. Алибале велел идти сзади и держать дистанцию.

— А то ткнешься и разобьешь мне зеркало. Ты сзади, сзади держись! Гостиница недалеко. Меня там все знают, от швейцара до директора.

После долгих просьб и уговоров Насиру удалось добыть номер на одну ночь. Номер был на третьем этаже, но Насир не стал подниматься на лифте.

— Ненадежная штука… Вдруг ни с того ни с сего вниз рванет…