Зеленая птица

Перед попугаем клали фисташки, и попугай, глядя на них одним глазом, рассказывал все, что было на душе у хозяина. Что чаще всего слышалось в задушевных беседах. Ругал великого визиря, ругательски ругал Абл-Эддина. Визирь, управляющий правосудием, не успевал обтесывать колы. Мугабедзин так полол огород, что скоро в нем не осталось бы и капусты.

Тогда знатнейшие и богатейшие люди Тегерана явились к Абл-Эддину, поклонились ему и сказали:

– Ты выдумал птицу. Ты выдумай на нее и кошку. Что нам делать?

Абл-Эддин усмехнулся и сказал:

– Дуракам помогать трудно. Но если вы наутро выдумаете что-нибудь умное, и я для вас что-нибудь придумаю.

Когда наутро Абл-Эддин вышел в свою приемную, – весь пол ее был выстлан червонцами, а купцы стояли в приемной и кланялись.

– Это неглупо! – сказал Абл-Эддин. – Удивляюсь, как вам не пришла в голову такая простая мысль: передушите своих попугаев и купите у меня новых. Да и выучите их говорить: «Да здравствует великий визирь! Абл-Эддин благодетель персидского народа!» Только и всего.

Персы, вздохнувши, посмотрели на свои червонцы и ушли. Между тем зависть и злоба делали свое дело. Соглядатаи, – а их в Тегеране было множество, – были распущены Мугабедзином.

– Зачем мне кормить соглядатаев, – когда тегеранцы сами кормят соглядатаев, состоящих при них! – смеялся великий визирь.

Соглядатаи остались без куска хлеба и распускали про Абл-Эддина дурные слухи. Слухи эти достигали Мугабедзина.

– Весь Тегеран проклинает Абл-Эддина, а за него и великого визиря. «Нам и самим есть нечего, – говорят тегеранцы, – а тут еще птиц корми!»

Слухи эти упали на хорошую почву. Государственный человек кушанью подобен. Пока мы голодны, кушанье пахнет хорошо. Когда поедим, и смотреть противно. То же и государственный человек.

Государственный человек, который уж сделал свое дело, всегда в тягость.

Мугабедзин стал уже тяготиться Абл-Эддином:

– Не слишком ли я уж осыпал почестями этого выскочку? Не слишком ли уж он возгордился? Такую простую вещь я придумал бы и сам. Дело нехитрое!

Слухи о ропоте в народе пришли во время. Мугабедзин призвал к себе Абл-Эддина и сказал:

– Ты оказал мне дурную услугу. Я думал, ты сделаешь что-нибудь полезное. Ты принес только вред. Ты меня обманул! Благодаря тебе, в народе идет только ропот и растет недовольство! И все из-за тебя! Ты изменник!

Абл-Эддин спокойно поклонился и сказал:

– Ты можешь меня казнить, но в правосудии ты мне отказать не захочешь. Ты можешь посадить меня на кол, – но сначала спросим у самого народа: ропщет ли он и недоволен ли? У тебя есть средство знать сокровенные мысли персов. Я дал тебе это средство. Обрати его теперь против меня.

На следующий же день Мугабедзин, в сопровождении Абл-Эддина, в сопровождении всех своих визирей, поехал по улицам Тегерана:

– Чтоб прислушаться к голосу народа.

День был жаркий и солнечный. Все попугаи сидели на окнах.

При виде блестящей процессии зеленые птицы таращили глаза и кричали:

– Да здравствует великий визирь! – Абл-Эддин – благодетель персидского народа!

Так они проехали весь город.

– Вот сокровенные мысли персов! Вот что они говорят между собой у себя дома, когда уверены, что их никто не подслушивает! – сказал Абл-Эддин. – Ты слышал своими ушами!

Мугабедзин был тронут до слез.

Он сошел со своего коня, обнял Абл-Эддина и сказал:

– Я виноват перед тобой и перед собой. Я послушался клеветников! Они сядут на кол, – а ты садись на моего коня, и я снова поведу его под уздцы. Садись, тебе говорят!

С тех пор Абл-Эддин не выходил больше из милости у великого визиря.

Ему при жизни была оказана величайшая почесть. В честь него был устроен великолепный мраморный фонтан с надписью:

«Абл-Эддину– благодетелю персидского народа». Великий визирь Мугабедзин жил и умер в глубокой уверенности, что он:

– Уничтожил недовольство в персидском народе и внушил ему самые лучшие помыслы.

А Абл-Эддин, до конца дней своих торговавший попугаями и наживший на этом большие деньги, записал в своей летописи, откуда взят весь этот рассказ: «Так иногда голоса попугаев принимают за голос народа».