Зеленая терапия. Как прополоть сорняки в голове и взрастить свое счастье

Сад Центра «Тагер» является исключением из общего правила для терапевтических садов, которое гласит, что чем выше уровень естественной сложности в саду, тем больше его восстановительный потенциал. Соотношение зеленого цвета к твердой поверхности также важно[355]: лучше всего, если это примерно 7:3. Если зелени слишком мало, воздействие сада будет не столь расслабляющим и полезным. Требование к естественной сложности позволяет привнести в сад и дикую природу и тем самым максимизировать терапевтический эффект сада как микрокосма.

У меня был собственный опыт, когда после операции, которая, к счастью, прошла успешно, меня выписали домой из больницы. Чувство облегчения от возвращения к чему-то знакомому и любимому было огромным, но из-за временного ограничения моей подвижности карта моего физического мира радикально сжалась. Территория, по которой я раньше свободно разгуливала, теперь казалась другим континентом. Тогда каждый день я стала устраиваться в укромном уголке недалеко от дома. К моему удивлению, хотя растения доставляли мне удовольствие, они не были его главным источником – настоящий восторг мне доставляли птицы.

Пока я сидела, наслаждаясь поздним осенним солнцем, маленькие птички – в основном лазоревки и московки – игнорировали меня. Чем больше они это делали, тем больше я интересовалась ими. Птицы приближались к нашим кормушкам с осторожностью, сначала садясь на ветки поблизости. Я наблюдала, как их глаза метались, осматривая окрестности, прежде чем они решались покинуть безопасное дерево и подлететь к еде. Мистерия этого процесса принятия решений была неотразимой. Каждая птица вела себя немного по-другому – одни казались более нерешительными, чем другие, но все они были осторожны. На какое-то время я растворялась в их мире.

Вскоре моя подвижность улучшилась, и я смогла посещать остальную часть сада, но мне нужны были костыли, и, как и птицы, я была осторожна. Однажды я отважилась зайти в оранжерею. Открыв дверь, я была встречена неожиданным зрелищем. Там, на одном из стеллажей, выстроились в ряд несколько шафрановых крокусов в полном цвету. Мгновенно я вспомнила, как покупала луковицы на ярмарке всего за несколько недель до несчастного случая. Тогда это было спонтанное решение: меня прельстила перспектива выращивать шафран. С тех пор произошло так много событий, что я совершенно забыла о них. Какой желанный сюрприз! Их сиреневые и фиолетовые цветки – которые были великолепны – были на пике своего цветения, но по-настоящему меня поразил ярко-красный цвет их длинных рылец, вытянутых, словно ленты. Несколько дней спустя я вернулась и принялась за сбор этих драгоценных багряных нитей. Методичная работа успокаивала, и впервые после несчастного случая я почувствовала, что делаю что-то стоящее. В тот вечер я использовала несколько нитей в восхитительном ризотто с шафраном.

В то время как я была взволнована и счастлива вновь воссоединиться с друзьями и семьей по возвращении, эти встречи неизбежно содержали в себе рассказ о деталях моего падения – событии, которое я едва только начинала осознавать сама. В оранжерее, напротив, не было никаких разговоров, никаких волнений памяти или чувств, с которыми нужно было бы справляться. Я обрела свое восстанавливающее уединение – одна, но не одинока – только я и цветы. Обнаружение цветущих крокусов и сбор шафрана доставили мне радость; чистую и простую радость.

13. Зеленый детонатор

Сила, что через зеленый детонатор приводит в движение цветок,

Движет и моим зеленым веком…

Дилан Томас (1914–1953)

Месяц май в нашем саду всегда самый зеленый. Во всех деревьях и травах, кажется, бьется великий пульс жизни. И никогда я не чувствовала этот пульс в себе живее, чем вернувшись после посещения благотворительного проекта в отдаленной части Северной Кении.

Мы с Томом провели две недели, знакомясь с народом Туркана, а также инициативой под названием «Борозды в пустыне» (Furrows in Desert) – замечательным совместным проектом испанской и кенийской миссионерских общин и команды израильских агрономов-почвоведов, которые впервые разработали методы устойчивого земледелия в засушливых районах. В течение двух недель, которые мы провели там, мы работали в плодородных фруктовых и овощных садах, известных в этой части мира как сады шамба.