Зеленая трава Дзен. Одинокая кукушка

«Если лело обстоит так, то люли не участвовали бы в этом».

«Я объясняю это рали люлей, а не рали святых», - сказал Наньо.

Монах спросил:

«Что происхолит после того, как люли услышат это?» «Они перестают быть люльми», - ответил Наньо.

Олнажлы в хол мыслей Генши ворвался голос ласточки, и он сказал:

«Ао чего же хорошо ласточка объяснила буллистскую истину, она так ясно говорит о настояшей прироле вешей!»

И он встал с кресла.

Позлнее олин монах, желавший извлечь выголу из слов Генши, сказал мастеру:

«Я не понял, что вы имели в вилу».

Генша резко ответил:

«Скройся с глаз моих! Разве можно ловерять тебе?»

В лругой раз Аммон спросил монаха:

«Ты слышал, как птицы с ллинными клювами проповелуют лзен в Козее?»

«Нет, не слышал», - ответил монах.

Аммон возлел посох и сказал:

«Азен!»

Маниша, это не обычные диалоги. Это диалоги между долинами и вершинами, между теми, кто во тьме, и теми, кто сами становятся светом. Это трудная ситуация - общение между тьмой и светомили между смертью и жизнью обязательно будет трудным, ведь их сферы диаметрально противоположны. Но дзен, и только дзен, по крайней мере, сделал попытку. Вы увидите это в диалоге.

Один монах спросил Наньо, мастера:

«Какой ум у древних будд?»

И ответ очень ценен:

Наньо ответил:

«Это заборы, стены и битая черепица».

«Заборы, стены и битая черепица неживые> разве не так?» - сказал монах.

«Так и есть», - согласился Наньо.

«Они объясняют буддизм?» - задал вопрос монах.

«Всегда и в каждый миг», - ответил Наньо.

Монах недоумевал:

«Почему же тогда я не слышал их объяснений?»

Прежде чем мы углубимся в эту историю... В простых словах заключено так много золотых сокровищ. Так, как ответил Наньо... «Ум будды - даже будды - это ничто иное, как заборы, тюрьмы, границы, стены и битая черепица». Вы можете быть буддой, но приходило ли вам когда-нибудь на ум, что вы в плену костей, кожи, плоти, мозга? Это ваш дом, а не вы. Вы тот, кто живет в этом доме, за этими заборами, стенами и битой черепицей. Не важно, принадлежит ум будде или тому, кто спит - природа ума одна и та же.

Ни у одной религии нет смелости говорить так прямо как дзен. Ни один христианин не может так говорит об Иисусе, он сочтет такие слова неуважением. Ни один индуист не может сказать так о Кришне, он решит, что это абсолютно нерелигиозное отношение. Но сам Наньо - это будда, и его слова не религиозные, они не лишены уважения, он просто утверждает действительность. Ум - это ваше рабство. В тот миг, когда вы отбрасываете ум, ваше поле будды выходит из дыма - появляется высокий горный пик, покрытый вечным снегом, девственным и чистым.

Но бедный монах не понимал это. Так трудно общаться тому, кто знает, и тому, кто не знает. Между ними слои непонимания...

Монах был поражен. Все поклоняются Будде, сам Наньо поклоняется ему, он преподает его учение и при этом говорит о Будде такие оскорбительные вещи!

«Заборы, стены и битая черепица неживые, разве не так?» - сказал монах.

«Так и есть», - согласился Наньо.

«Они объясняют буддизм?» - задал вопрос монах.

Монах все еще думает своим умом, логикой, разумом. Его вопрос разумен. Если это ум Будды, значит, они учат буддизм. Он пытается доказать Наньо, что тот абсолютно не знает ум Будды. Его вопросы - это не просто вопросы, а аргументы.

«Они объясняют буддизм?» - задал вопрос монах.

«Всегда и в каждый миг», - ответил Наньо.

В том, что касается учения, ум занят во всем мире, обучая той и этой религии, уча философиям и теологиям. Наньо говорит, что буддизму (или любому другому «изму» - не важно, какому) учит ум. Но сам будда безмолвен. Будда ничему не учит. Только в доме раздаются громкие звуки. Но тот, кто живет в центре циклона, абсолютно безмолвен.

Монах продолжает задавать вопросы: