Зеленая Ведьма

Вчера мне не хотелось даже думать об этом ребёнке. Мне казалось, что я забуду о нем, как только он уйдёт из моего тела. А сегодня почему-то разбирало любопытство – кто он? Какой он?

Я сползла с сундука. Боль снова полоснула по низу живота, но сегодня она была почти незаметной. Оказавшись на полу, я увидела, что мои башмаки стоят рядом с сундуком. Видно старик позаботился обо мне вчера, – стащил их, когда я упала, как подрубленная.

Я надела башмаки и осторожно пошла к старику. Все же он проснулся, посмотрел на меня осоловело и перевел взгляд на ребёнка в своих руках. Я подошла и тоже посмотрела. Маленькое личико не больше моей коленки, темные реснички плотно сомкнуты. Во мне не всколыхнулось никаких материнских чувств.

– Здоровенький младенчик, – сказал Шептун, покачивая его на руках.

– Он не доношен, – ответила я, глядя на ребенка.

Это дитя было в точности таким же, как все виденные мною младенцы. Только внутри него сидел черт. Я вспомнила страшную тугую воронку, которая выдавила из себя темное существо прямо в руки старика, державшие родившегося ребенка. Вчера вечером родился не один, а двое.

– Ты тоже видел черта? – сумрачно спросила я, оседая на лавку у печки. Ноги меня уже не держали.

Шептун вскинул льдистые голубые глаза, нахмурился, перекрестился.

– Кого поминаешь всуе? – напустился он на меня. – Бог меня привёл на ту поляну, Бог. Это хорошо, что я из Могутово лесом возвращался! Ты почто рожать туда побежала, бедовая твоя голова?

– Отца убила, – ответила я почти равнодушно. – Не до размышлений было.

Шептун вылупился на меня и перекрестился снова, крепко прижимая к себе ребенка.

Я поморщилась.

– Крестись уж дальше, дед, не останавливайся! Я тебе про черта не в иносказаниях говорила. Видела я его вчера, когда рожала. Неужели ты не видел? Он вывалился из тучи прямо тебе в руки.

Шептун посмотрел на меня почти с испугом.

– Из какой тучи, Лизанька? Вчера солнце светило, когда я ребенка твоего принимал.

Теперь уже я едва не перекрестилась. Я знала, что Шептун шуток шутить не умел. Неужели настигло его старческое слабоумие? Или просто не до того ему вчера было, чтобы увидеть, какая буря вокруг бушевала?

– Ты, видно, не разглядел, дед, – наконец сказала я. – Туча вчера над нами была, как омут глубокий. Плескался в ней кто-то, а потом…

Я вспомнила вчерашнее злое лицо в небесах и содрогнулась, – желтые глаза полыхают, подсвеченные вспышками молний, жадный рот раззявлен в торжествующем смехе. Как можно было не заметить его?

Тут младенец на руках у деда закряхтел, заворочался и завопил, – яростно, басовито и требовательно, как голодный дворовый кот. Словно в ответ я почувствовала, какими ноюще-тяжелыми стали груди. Их распирало изнутри, рубаха спереди стала мокрой. Мое нутро властно погнало меня вперёд, – скорей, схватить маленькое извивающееся тельце, прижать жадным ртом к грудям, – скорей, скорей, иначе не будет покоя!

И хоть я сопротивлялась этому чувству и не хотела брать младенца на руки, нутро оказалось сильнее. Ещё и Шептун помог, – протянул мне ребенка.

– На, корми, – сказал он, положил ребенка мне на колени, а сам зашаркал за занавеску.

Я развязала ворот рубахи, приспустила платье. Груди вывалились наружу, словно сами тянулись к этому существу. Я подняла ребенка, приложила к ноющему отвердевшему соску. Нажала, – брызнуло густое молоко, словно у коровы в добрый год. Ребенок быстро зачмокал. Грудь защекотало, разлилась истома, мне вдруг стало хорошо, несмотря на боль на всем теле.

Были у него светлые волосики, и длинные ресницы на сомкнутых глазках. Крохотные ушки и яркие аккуратные губки. Был он до чего складным, что я подумала, – девка. Чтобы проверить догадку, развернула тряпку, в которую замотал его Шептун, и поняла, что ошиблась. Не девка, сын. Родила я сына тому, кого ненавидела.

Мальчик ел долго. Я успела рассказать Шептуну все, что видела вчера. Он по-прежнему топтался за занавеской, но слушал внимательно. Когда ребенок наелся, я оправила одежду и позвала деда. Он вышел из-за занавески и стал передо мной.

– Если б я не знал тебя, то подумал бы, что ты не в себе, – сказал наконец Шептун. – Но я видел, как для тебя открывалось то, что мне не дано… И все же я не понимаю, где истина.

Он помолчал, потом вдруг нахмурился, поднял голову.

– А про отца твоего… Ты не обманула?

Я покачала головой.

– Почему ты его убила, Лиза?! – воскликнул дед.

Я вздохнула. Ответить на этот вопрос было сложно. С чего начать? Пожалуй, с самого начала.

Глава 1.

Я появилась на свет в Новгородской губернии, за десять лет до конца 19-го века. Стояла на дворе огневая жара, которая в наших краях только в июле и бывает.

– Пошла я тогда на луг траву косить. Поясницу с утра ломило страшно, моченьки никакой не было. А что делать, косить-то надо, – рассказывала мне мать со светлой улыбкой на губах.