Зеленая война

Пробравшись обратно в квартиру, зажег спичку, нашел ванную. Побродил по комнатам таким же образом. Малодушное желание забраться в постель и сделать вид, что все-все-все, приключившееся со мной в этом дрянном белом мире – страшный сон, боролось с не менее жгучей жаждой похлебать чего-то горячего.

Попытка сломать один из внушительных стульев ни к чему не привела. В былые годы за такой гарнитур можно было выручить неплохие деньги. Это вам не икеевская сборка.

В отчаянии я стал сгребать с полок книги. Их было много. Какие-то рвались, падали на пол. Я не замечал, охапками перетаскивая их в маленькую сидячую ванну. Ушибаясь впотьмах об углы и стены. Матерясь про себя и гадая, за что мне досталась такая участь.

Недолго поколебавшись, плеснул на сокровища мировой литературы жидкости для розжига. Сейчас я просто хочу жить, а не экономить ресурсы. В ванну полетела спичка, и взметнувшийся огонь иронично высветил обложку «451 градус по Фаренгейту».

На кухне я нашел сплошь металлическую кастрюльку, сбегал наружу и нагреб в нее снега с улицы, поставил греться. Книги горели неохотно, приходилось вырывать и комкать страницы, чтобы они занимались ярким пламенем. Комната наполнилась дымом, а в воде до сих пор плавали ледышки. Вентиляция здесь ни к черту. Там, где жили мы с Селимом, все почти моментально вытягивало.

С новой силой заломило голову. Кажется, сейчас я отравлюсь второй раз за сегодня. На этот раз - угарным газом.

Растревоженные легкие выдали минуту надсадного кашля. Я выскочил из ванной и захлопнул дверь. Холод. Тут царил проклятый холод. Везде этот холод. На всей планете, без конца и края! Некуда скрыться, незачем искать лучшей доли!

Хотелось заметаться, побежать. Или лечь, закрыть глаза, и чтобы все закончилось. Уродский долбаный чай не хочет кипеть! Я почувствовал на щеках моментально остывающие слезинки. Нет, так не пойдет!

Совершив налет на кухню, при свете спички я нашел пару деревянных лопаточек, скалку, разделочную доску. Все это потащил в ванную. Она была полна пепла, огонь уже почти не теплился. Пришлось складывать костер заново, по правилам, с растопкой и переходом от мелких деревях к более крупным.

Стул я сунул туда целиком. Обивка будет вонять, ну и плевать.

Кастрюля с водой ответила на мои ухищрения бисером мелких пузырьков, взбегающих по одной из стенок. Учитывая отсутствие подходящей подставки, пришлось пристраивать ее с краю, и нагрев получался неравномерным. Что ж, это лучше, чем пропалить рукава комбинезона, пытаясь вытащить ее из самого центра.

На закипание ушло больше полутора часов. Зато здесь мне удалось найти настоящий чай и задубевшие в безвременье сухари. Я размачивал их в горячей воде и с трудом проглатывал в надежде набраться сил и назавтра проснуться уже здоровым.

Лег я только ближе к рассвету, тщательно удостоверившись, что выветрил остатки дыма и угарного газа. Голова немного кружилась, горло болело как при самой жуткой ангине. Кашель усилился.

***

Разумеется, после пробуждения я чувствовал себя не лучше. Вдобавок ко всему заложило нос и ощутимо поднялась температура. Я проклинал себя за то, что не дотянул до одного из своих обустроенных жилищ, где был запас дров, и можно было отлежаться в сравнительном комфорте. У бабки (а я не сомневался, что тут жила именно пожилая женщина) нашлась уйма лекарств, но в большинстве – совершенно незнакомых. Плюс-минус к моему случаю подходила только упаковка парацетамола. Я старался не думать о том, когда истек срок годности. Решил не принимать до вечера в надежде, что температура спадет сама.

Не тут-то было. Пожалуй, тот день – последнее, что я запомнил более-менее ясно. Потом началось отвратительное полубредовое состояние, в котором я, наверное, провалялся несколько дней. Кажется, иногда поднимался, обсасывал комок снега или глодал сухарь. Иначе бы не выжил. Как-то доползал по стенке до санузла, не заботясь о том, что слив отсутствует. Но в целом жизнь мне спас, конечно, комбез. Когда я проснулся в очередной раз, то почувствовал, что моя болезнь пошла на спад.

Вся одежда пропотела насквозь и люто воняла. Во рту было сухо и противно, но боль в горле явно стала меньше, как и кашель.

Я осторожно поднял себя в сидячее положение. Так. Теперь надо добраться до дома, протопить, помыться и нормально поесть. А потом не совершать никаких подвигов хотя бы три-четыре дня. Если уж высшие силы, или кто там, зачем-то берегут мою жизнь, стоит со своей стороны озаботиться тем же.

Все, вы-ход-ной.

***

Морозный безоблачный день взбодрил меня. Очень хотелось есть, колени предательски дрожали, но эта слабость была уже не всепоглощающей, а вполне преодолимой. Солнечные лучи, несмотря на нездоровый зеленоватый оттенок, изрядно радовали.

Медленно, периодически останавливаясь чтобы отдышаться, добрел до самого первого нашего с Селимом логова. Сходу ввалился в ванную, собирая костер. Сначала – поесть. Потом – помыться. И надо все-таки что-то сделать с комбинезоном. Это совершенно невозможно. Хотя бы тряпкой его изнутри протереть что ли.