Зеленая война

Тут я увидел огромные залежи хвороста, деревяшек покрупнее и ужаснулся. Сразу все понял, не зря мы запалили с русским столько костров. Моя эмоция эхом пошла гулять по окружающим, все отвлеклись от своих дел и с беспокойством стали наблюдать за человеком, достававшим из кармана большую коробку спичек.

В отчаянии я бросился к нему, но он снова отмахнулся колом, оцарапал. Это была не привычная старому телу боль, но ощущение какой-то пустоты, неправильности. Впрочем, сейчас ничто больше не имело значения. Нельзя дать ему испортить установку! Если из-за пожара все взорвется, снег растает за пару недель. Оживут спавшие в земле семена, молодые злые ростки доберутся до Орее, до спящих в криокапсулах людей. До всех. И далеко не факт, что удастся быстро починить трубу, предотвратив этот кошмар!

Теперь русский вытащил несколько спичек разом. И я решился. Мы пришли сюда вместе, вместе ошиблись, приняв новую, лучшую версию землян за врагов. И моя жизнь – ничто на фоне того, чтобы искупить возможное зло.

Я рванулся вперед, чувствуя, как деревяшка побивает тело насквозь. Вряд ли такое тут лечат. А жаль. Сколько счастливых дней я мог провести с прекрасной девушкой в новом, странном, но интересном мире!

Усилием воли выбросил из головы бессмысленную лирику. Схватил Антона за запястье и со всей возможной четкостью постарался воспроизвести в гаснущем сознании реальную картину мира. С удовлетворением увидел понимание.

А еще - выпадающие из его рук горящие палочки. Замерших работников станции. Невообразимую высь трубы.

Уже опускаясь на колени, с отчаянием выцепил взглядом занявшийся газетный лист. И последним ощущением перед падением во мрак стало глухое отчаяние.

Глава 19. Антон. Прощание.

Пальцы Селима, а теперь я не сомневался, что это был турок, разжались. Он упал на колени, медленно завалился набок. К нему подлетела другая фигурка. Хрупкая, невысокая. Девушка. Стала трясти его, потом обратила лицо ко мне.

Я тупо стоял, глядя на них.

Люди. Новые люди. И я только что просто так убил человека. И с вероятностью уничтожил установку, защищающую один из немногих форпостов, держащих оборону против настоящего врага. Что же они все замерли? Моментально разгорающееся пламя уже обжигало правую половину лица.

– Гасите, ну! – заорал я на девушку. Она не двинулась, сжимая неподвижную руку Селима. Пришлось ухватить ее за плечо, изо всех сил мысленно передавая необходимость действовать. Она поднялась будто во сне, и все Чужие… ах нет, уже свои… моментально задвигались. Кто-то выбегал наружу, кто-то возвращался обратно, таща большие пригоршни снега в чем попало.

На меня снова никто не обращал внимания, все были заняты делом. Только девушка стояла, понурившись, у тела турка, и бегущие фигуры обтекали ее по дуге, как река.

Я медленно двинулся к выходу, неосознанно надеясь, что сейчас все хорошенько жахнет, захватив с собой меня и избавив от угрызений совести. Легкие уже вновь разрывал кашель, но было все равно. Гадко на душе, безнадежно в мире. Значит, нельзя туда где тепло. И здесь оставаться нельзя. Может, никто и не вздумает предавать меня суду, только как жить-то?

В полузабытьи я вернулся в свой дом. Все здесь вызывало отвращение: застарелый запах гари, грязные следы на полу, склад грязных консервных банок в углу.

Что же, уходить так уходить. Если меня задушат разумные бобы, поделом. Бесславный конец дурацкой истории.

Я, не слишком задумываясь, понакидал в большую спортивную сумку все консервы, которые нашлись дома. Немалый запас. Запихал туда же несколько пачек крупы и какие-никакие столовые приборы. Не забыл даже об открывашке. Прихватил у входа санки (ими я тоже разжился с запасом) и, покашливая, вышел на мороз.

Солнце потихоньку клонилось к закату, но до темноты было еще далеко. Успею прошагать несколько километров. Где там у нас юг?

Часть 5. Новый поиск. Глава 20

Дорога на юг выдалась однообразной и безрадостной. Почти все дни были безоблачно-солнечными, а ночи - наконец-то звездными. Я гадал, связано ли это с моей диверсией в Трубе, но ответ получить было неоткуда. По крайней мере, взрыва я не слышал. Может быть работу приостановили временно, латая нанесенный ущерб.

На душе было мерзко. Я передвигал ноги только из упрямства. Если бы не считал, что сбросить комбез, лечь в снег и умереть – поступок слабака, именно так бы и поступил. Человечество трансформировалось в непонятную зеленую фигню. Остались ли где-то обычные живые люди из плоти и крови – вопрос. Безопасно только на проклятом ненавистном морозе. Чего вообще можно хотеть, к чему стремиться?

Как жаль, что Селим так мало успел до меня донести! Зеленые – новые земляне. Странный газ, окрашивающий небо, и снег, скрывающий землю, – защита от озверевших растений. Экватор – гибель. Вот, пожалуй, и все, что я сумел четко понять.

Шаг, другой, третий. Сотый, тысячный.