Зеленое дитя

Так они миновали восемь пещер, и вдруг Веточка остановилась и положила руку на плечо Оливеро: они подошли к небольшому гроту, вход в который был не шире дверного проема. Прислушавшись, они отчетливо разобрали доносившуюся из глубины музыку. Знаком поманив Оливеро, Веточка встала на пороге, а потом медленно опустилась на колени. Оливеро сделал то же самое, но не удержался и поднял голову. Он увидел перед собой неглубокую нишу, примерно двадцать на тридцать футов. Приглядевшись, он заметил, что грот имеет ровную коническую форму, а сходящиеся кверху стены высечены в породе горного хрусталя, и оттого мерцают и искрятся. Переведя взгляд, он увидел у противоположной стены фигуру, — в глаза ему бросились конусообразная голова, излучающее нефритовый свет тело, как у Веточки, и борода цвета бледно-зеленых водорослей. Он, — а Оливеро был склонен полагать, что существо, которое он видит перед собой — мужчина, — был одет в прозрачную хламиду и сидел на низкой каменной приступочке. Перед ним на широкой каменной плите располагалось несколько предметов: большей частью отшлифованные кристаллы различной формы, некоторые дымчатые, как вулканическое стекло, другие бесцветные, как кварц. Но обитатель грота был поглощен другим, — миниатюрным гонгом, похожим на тот, что мы уже видели: это была рамочка с девятью подвешенными кристаллообразными пластинами. Кажется, тронь одну, и она издаст особый, только ей присущий тон, — сидящий перед ними «звонарь» наигрывал вариации на своем хрустальном органчике. Ведь каждый раз, подбирая ноты, он создавал новую комбинацию, и так до тех пор, пока не исчерпает все возможные сочетания звуков. На «звоннице» из девяти нот можно сыграть 362 880 таких вариантов, — только тогда музыкант вправе считать этот звон завершенным.

Это мудрейшие подземного мира, пояснила Веточка: их удел — уединение и отрешенные занятия, вроде подбора нот и созерцания отшлифованных камней.

Они стояли, слушали; затем, стараясь не мешать «звонарю», поднялись с колен и отправились дальше. По пути им попадались еще гроты, откуда доносилась музыка невидимых звонов, но они больше не задерживались, а шли вперед по звукам, как по звездам. Так они бродили около шести земных часов, и, наконец, вышли на широкую открытую площадку, по которой тянулась вереница с каким-то грузом на плечах. Они появлялись из гротов по правую руку, пересекали «площадь» и, не доходя до Оливеро и Веточки, уходили вбок, через проем.

Рука об руку Оливеро с Веточкой обошли стены огромной площади, ориентируясь на звон и минуя гроты справа. В один они все же заглянули, не удержавшись от любопытства. Эта пещера напоминала лесную чащу, — так густо поросла она сталактитами и сталагмитами, а посередине была расчищена тропа, по обеим сторонам которой стояли каменные рукотворные колодцы, — как показалась Оливеро, то ли из алебастра, то ли из стеатита: они явно предназначались для сбора стекавшей по камням влаги. Кое-где на стенах виднелись специальные желобки для увеличения скорости стока.

На выходе из грота Оливеро с Веточкой столкнулись нос к носу с группой из пяти человек. Внешне они напоминали «звонаря» из грота: та же просвечивающая хламида, то же нефритовое тело, та же белесая клочковатая борода. От изумления перед встречей с «пришельцами» все пятеро остановились, как вкопанные, потеряв дар речи.

Веточка первая сделала шаг навстречу. Было трогательно видеть, как она, забывшая родной язык, бросилась к крайнему, обнажила свою руку и стала знаками показывать, что у них обоих кожа одного цвета. Она взволнованно жестикулировала, стараясь донести до сородичей свое желание присоединиться к ним. А те не сводили глаз с Оливеро. От неловкости он поежился, понимая, что надо сделать дружественный шаг, доказать чистоту своих намерений. Но стоило ему двинуться в их сторону, как они попятились с таким ужасом, точно столкнулись с привидением. Да и кем он был для них, как не призраком или даже чем-то пострашнее? Ведь жители той страны не верили в бесплотных духов и ведать не ведали о существовании других существ. И тут появляется Оливеро — абсолютно новый, небывалый тип! Можно представить меру их изумления, если только вообразить мир, в котором нет видов, а есть один общий род человеческий.

Естественно, они бросились прочь. Оливеро с Веточкой — больше для виду — кинулись было догонять их — какое там! Те юркнули в коридор, который, как оказалось, служил переходом в громаднейший зал — такого им еще не доводилось видеть. Собственно, это был не зал, а бассейн, подземное озеро примерно три мили в длину и полмили в ширину, а потолок уходил так высоко вверх, что не привыкшему к каменной тверди землянину мерцающий в вышине купол вполне мог показаться небом. Одно настораживало: рассеянный свет был абсолютно ровный, без полутонов и переходов, какими богат свет в поднебесной. Здешний свет был немеркнущей стихией — эдакие вечные летние сумерки, навсегда застывшие на том самом мгновении, когда стихает вдруг птичий гомон.