Зеленое море, красная рыба, черная икра

– Ваше указание я выполнил.

– Вахидов опознал его? – спросил я.

– Да.

– Твердо?

– Без всяких колебаний. Баларгимов продавал ему рыбу и икру все эти годы.

– Ты где сейчас, Хаджинур?

– В следственном изоляторе. Вахидов уже в камере. Будут еще указания?

– Я подошлю сейчас Балу и Гусейна. Втроем вы арестуете Баларгимова и перевезете его на пристань.

– Понял.

– Бала и Гусейн останутся там, а ты заедешь в Союз охотников. Я хочу знать, кому в действительности принадлежала двустволка… – Я продиктовал номер. – До того, как ее подняли со дна в заливе…

– Разве это не Ветлугина ружье?

– У меня есть все основания в этом усомниться, Хаджинур…

Гезель сделала чай, и время мое надолго остановилось, пока из этого состояния меня не выудил звонок Балы.

– Мы на пристани, Игорь Николаевич…

– А Баларгимов?

– Тут. Хаджинур уехал по вашему заданию.

– Я сейчас подъеду, Бала…

Я сложил документы в сейф, запер его, вышел в приемную.

– Гезель! Меня ни для кого нет! Но ты сможешь найти по этому телефону… – Я записал на перекидном календаре номер.

Одновременно зазвонила междугородная.

– Ответьте Астрахани…

– Игорь Николаевич! – Я узнал голос Луизы – секретаря прокурора бассейна. И сразу, заполнив поле слышимого, знакомый голос протянул басовито:

– Тебя поймать невозможно! Третий день охочусь. То связи нет, то тебя…

Прокурор – как и я – был человек новый, и отношения его с подчиненными были тоже в стадии становления.

– Ты принципиально против телефона? – спросил он.

– Вы убедились, как работает связь… – Его «тыканье» меня почему-то не задевало. Наверное, и он не был бы шокирвван, обратись я к нему на «ты». – Насчет Вахидова вам передали? Что мы направили дело в областную прокуратуру?

– Мне звонил Довиденко… Он вот почему-то дозванивается!

– Ему легче. Он пользуется правительственным каналом. Помощник сказал, что вы поддержали наш запрет на эксплуатацию установки…

– На сажевом? Ты действовал абсолютно правильно.

– Рад слышать. Не собираетесь к нам?

– Собираюсь. Но пока я хочу, чтобы ты приехал сюда. Есть срочное дело. Это разговор не для телефона.

– У меня тоже дело к вам… И тоже не для телефона.

– Значит, берете меня? – спросил Баларгимов. Он не показался мне расстроенным. – За эту пьянь Ветлугина?

Балу и Ниязова я отпустил на обед, а Баларгимову захватил по дороге несколько чебуреков и бутылку воды.

– …Только ничего у вас не выйдет! – заверил он. – Справедливость пока существует…

Мы остались вдвоем в маленьком – на два кабинета – помещении, выделенном нам водной милицией. Он продолжил:

– Живем с женой тихо. Никому не мешаем. Дети уже выросли. Дочь – в институте. Старший сын женился, двое детей. Я работаю. Нам хватает… Только б люди нас не трогали, не завидовали бы! Вы были у меня, видели мою жену. Так?

Я кивнул.

– Все время я дома, никуда не хожу… Бывает, выпьешь с соседом – и снова домой! А тут Сашка Монтер! Надрался в сиську: поедем да поедем на качкалдаков!..

Я записал его показания. Это была грубо состряпанная, лживая от начала до конца небылица. Приходилось удивляться тому, что она оказалась принятой кем-то на веру. «Охотники» – Ветлугин и Баларгимов – стреляли качкалдаков на мелководье в кромешной тьме, не видя не только птицы, но и друг друга… Вода в том месте, где обнаружили ружье, доходила Баларги-мову до плеч…

Вскоре вернулся Бала.

– А Гусейн? – спросил я.

– Сейчас придет. В ларьке на пристани – детская обувь. И народу – почти никого… Посмотрите, – Бала протянул бумагу. – Хаджинур передал.

Бумага была подписана председателем Восточнокаспийского городского общества охотников.

– Ружье, с которым будто бы охотился Ветлугин, поднятое со дна, по справке в уголовном деле значилось не состоящим на учете в городском обществе охотников…

– Так.

– А это новая справка. – Мой мягкий, с расплывчатыми очертаниями, молодой помощник был доволен. – Одно время оно значилось за охотником Изутиным. Проживает улица Бакинская, шестнадцать… Хаджинур уже уехал туда…

Бала заскочил по дороге в прокуратуру и привез еще документ. Он был из института, который для краткости в Восточ-нокаспийске именовали просто Институтом экологии моря.

Это был ответ на запрос: «На приготовление 250 кг паюсной икры кустарным способом пошло 369, 42 кг икры-сырца, из которых в промышленных условиях изготовляется 27, 78 кг зернистой икры высшего сорта. Что касается рыбного стада, то для этого было выловлено не менее 100 икряных рыб осетровых пород, что предполагает уничтожение примерно 600 рыб…»

Я показал справку Баларгимову.

– А я здесь при чем? – спросил шеф лодок.

– Вся эта икра оприходована Вахидовым как заготовленная вами…

Может, он и не поверил. Во всяком случае, не спросил, кто такой Вахидов. Я продолжил:

– Вахидов подробно рассказал об организации браконьерского промысла и системе взяток, которые шли в морскую инспекцию рыбоохраны и в милицию. Имеются магнитофонные записи, подтверждающие показания…

Вернулся Гусейн. С ним был милиционер-старослужащий, охранявший лодки. Он передал Баларгимову папиросы и, прежде чем его успели остановить, сообщил новость:

– Вахидов повесился. Кладовщик с сажевого комбината…