Зеленое платье Надежды

Совсем скоро съёмки сериала в павильоне заканчивались, ещё несколько дней и наступит неизвестность, пока никаких предложений по работе не поступало, неужели придётся возвращаться на старую работу, не дай Бог! Небольшая часть группы уедет в Сочи на досъёмки натуры и Толик вместе с ними, а она останется одна в этой неуютной халупе на целых две недели. Когда Надя заикнулась о том, что уедет к маме на время командировки Толика, он ничего не сказал, но глаза потухли и сам как-то поник и съёжился. В этот момент она подумала, что никогда, никогда она не сделает ему больно.

Съёмная квартира, павильон, троллейбус, на котором приходилось теперь ездить на работу, всё потеряло свои чёткие очертания и границы, всё таяло вместе со снегом и растекалось в бесконечности. Мама и отчий дом вообще потерялись где-то на задворках вселенной. Люди, когда-то имевшие значимость, плотность и цвет, превратились в придорожные тени. Время тоже изменилось, чёткие ориентиры растворились и не стало ни выходных, ни недель, ни минут, только свет или поиск источника света, первое мгновенно и бесконечно, второе — тягостно. Единственное, что было реально в этом зыбком мире — это мокрые ботинки на ногах.

И значимые ранее события: команда «мотор!», одобрение начальства и осуждение курящей толпы — всё кануло в Лету, и хотя, они все попрежнему осуждают или одобряют, но это уже ничего не значит, это пустота и суета. Окончание съёмок, поиски новой работы, забота о будущем, вроде бы, должны волновать, но не сейчас, всё не сейчас. Сейчас имеет значение только мгновение, когда её рука крепко сжата в ладони Толика. И всё. Остальное подождёт.

Не было никаких «милый», «любимый» и объятий на показ, в этом не было необходимости, да, и вообще, в словах не было необходимости, всем было видно всё и так, по глуповатым улыбочкам на их лицах, когда они смотрели друг в друга.

Надя и Толик просто держались за руки, всё время, когда была такая возможность и никто ничего не говорил, даже Вика, увидев их впервые, сцепившихся воедино, собиралась пошутить, но так и осталась стоять с открытым ртом, когда они сомнамбулами проследовали по коридору, лишь безнадёжно махнула рукой им вслед. Старшие товарищи по группе только грустно улыбались им, они то знали, как хрупок мир, в котором им посчастливилось оказаться, на них не кричали за ошибки, им прощали всё, лишь по отечески журили и давали возможность исправиться.

В темноте павильона№3, среди суеты, вокруг парочки возник островок света и покоя, как-будто невидимая граница разделяла всех, на тех кто в круге и кто вне, так смотрят из темноты зала на прекрасную пару, танцующую адажио под божественную музыку творца.

34

— Мне кажется, Вы зря волнуетесь, Зоя Сергеевна.

— Ну, как зря? Она со мной разговаривать не хочет, только: «всё хорошо, всё нормально, мам».

Вот правду говорят, бойтесь своих желаний. Казалось бы, Зоя Сергеевна получила то, о чём так страстно мечтала, её девочка влюбилась, как в омут с головой. Но всё было не так, как она себе представляла, её тщательно выстроенный домашний мирок вдруг рухнул в одночасье и она, как призрак, одиноко бродила по опустевшему дому и звала свою маленькую девочку, которая ушла в никуда, не оглянувшись.

— Понимаешь, Вика, я не думала, что буду так скучать. Я плохо сплю. Сегодня она приснилась мне, маленькой такой…

Комок подкатил к горлу Зои Сергеевны и она не сразу смогла с ним справиться. Вика тоже чувствовала себя не в своей тарелке, в этой необычной квартире была впервые, да, и огромное лицо Будды смотрело прямо на неё со стены, он делал вид что улыбается, но она ему не доверяла. Зоя Сергеевна уловила её взгляд.

— Я целыми днями пытаюсь медитировать, но не могу сосредоточиться.

— А я никогда не медитировала, Вы можете меня научить?

Зоя Сергеевна вынырнула из своих переживаний, с интересом взглянула на эту миниатюрную девушку и засуетилась, наливая чайник. Вика интуитивно почувствовала, что этой несчастной женщине, просто, некуда приложить свою материнскую заботу, ей необходим объект.

— Конечно, я тебе расскажу некоторые приемы, у меня даже есть распечатанные медитации. Тебе зелёный или чёрный?

— А кофе у вас нет?

— Извини, мы с дочкой, как туркмены, пьём только чай.

Она осеклась, вспомнив, что она теперь одна пьет чай. Лицо Зои Сергеевны вытянулось, словно она сейчас заплачет, она стала похожа на несчастного пса, которого хозяева оставили на даче, а он ещё верит, что они его заберут. Вика поняла, что нужно любыми средствами отвлечь несчастную мать от разговоров о дочери.

— А я тоже хочу попробовать, у вас есть что-нибудь экзотическое?

— Шен Пуэр и Те Гуань Инь.

— О, это слишком сложно для меня, такой выбор… сделайте его за меня, пожалуйста.

Вика немного переигрывала, но ей было важно вытащить Зою Сергеевну из раковины её переживаний. И у неё это получилось, мудрёное заваривание экзотического чая с использованием целого арсенала крошечных чашечек, деревянных лопаточек и прочей атрибутики, совершенно поглотили несчастную мать.