Зеленое солнце

День растянулся в вязкую бесконечность. За обедом, чтобы избежать расспросов Стаха, она вынудила говорить его самого. Он и без того легко разливался соловьем, а тут и повод был — рассказать о поездке. Это давало возможность кивать и не слушать, а думать о своем. Потом торчала у бассейна, пока привычно болтала с Олексой. Два раза звонил Назар, и это было единственным, что скрасило день. В конце концов, очутилась в библиотеке. И именно там подстерег ее Шамрай-старший, напоминавший ей все больше паука, сидящего где-то в углу и плетущего свои липкие сети. Конечно, это только фантазии, но что еще в голову придет, когда она вошла в безлюдное помещение, остановилась перед полками, а потом, нарушая уединение, от повернутого к окну кресла донесся его вязкий голос:

— Что? Все-таки маешься? Скучно?

«Не работается ему в кабинете!» — подумала Милана, продолжая рассматривать книги. Сняла с полки одну из приглянувшихся, полистала и, повернувшись в сторону Стаха, сказала:

— Нет, просто почитать захотелось.

— Да ладно, видно же, — Станислав Янович поднялся из кресла и посмотрел на нее оценивающим взглядом, будто бы ему и правда что-то видно такое, чего другие не видят. — Хочешь, верхом прогуляемся. Прямо сейчас, а?

Мысленно послав его к черту, она отрицательно мотнула головой.

— Жарко.

Стах поморщился и неожиданно, возможно, даже для себя самого выдал:

— Ну в клуб сходи, не сидеть же.

И имел удовольствие увидеть на ее лице предельное изумление, которое ей с трудом удалось превратить в более подходящее выражение, чтобы уточнить:

— Вы сейчас серьезно?

— Серьезно, — с некоторым вызовом заявил Шамрай.

— И машину можно?

— Можно.

— Без водителя?

То, что блеснуло в этот момент в его взгляде, читалось не иначе как «борзеешь, девочка», но скрипнув зубами, он всё-таки проговорил:

— Без.

— Спасибо, дядя Стах! — весело прощебетала Милана и выскочила из библиотеки, шустро ретируясь в свою комнату. Там и оставалась, словно в окопе, до позднего вечера. Пряталась от Стаха, стерегущего в столовой, куда она так и не спустилась к ужину. Пряталась она и от Назара, когда запирала балконную дверь. Точно знала, если он придет и сегодня — а он придет! — она его впустит, потому что хотела его так же сильно, как и он ее. А противостоять их общему желанию у нее сил больше не достанет. И если сегодня она сдастся, то он каждую ночь станет ходить в ее комнату через окно, а она прислушиваться к любому шороху, которыми был наполнен этот чужой для нее дом, страшась прислуги, Ляны или Шамрая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Уже ночью, когда Милана и правда забралась в кровать, увернулась, как в кокон, в одеяло, выключила свет, чтобы не привлекать ненужными признаками бодрствования того, кто может быть снаружи, то даже ненадолго провалилась в дрему, очень надеясь, что Назару хватит ума не ломиться к ней. Тем более, если явится поздно.

Но в этом она ошиблась. Он приехал и правда в первом часу, уставший и почему-то раздраженный. Идентифицировать причину этого раздражения не выходило, но бесил сам факт, что весь день приходилось заниматься тем, чем ему не хотелось заниматься, и о чем Милане не расскажешь, потому что тут чем меньше знаешь, тем лучше. Впервые в жизни он испытывал смутное чувство стыда за активную деятельность, что они развели с дядей Стахом и что была очень и очень далека от законности. И поняла бы она его — оставалось загадкой, ответа на которую он вовсе не хотел находить.

Хотел ее. Как и накануне — отчаянно. Так, что, очутившись во дворе, бросил машину у ворот, чтобы никого не перебудить, и не заходя домой — все равно мать думает, что он в отъезде — ломанулся к Миланкиному балкону, на ходу сорвав еще несколько роз. Вот только на сей раз наткнулся на запертую дверь и очумел окончательно.

Несколько секунд Назар пытался вглядываться в темноту комнаты, но за занавеской — ничего не видел. А когда стало ясно, что Милана вовсе не поджидает его у окошка, как положено порядочной принцессе в замке дракона, он негромко постучал в стекло и дернул ручку.

Не помогло.

Спит?

Наверное, спит. Он тут дышать без нее не может в этом розовом мареве, а она спать легла.

Назар постучал чуть громче и дольше, но этот стук так неожиданно громко разнесся в ночном воздухе сонной усадьбы, что он и сам испугался возникшего шума. Оглянулся вокруг себя, глубоко вдохнул, отчего ноздри его тревожно дернулись. И замер, вдруг осознав.

Не в том дело, что спит. Просто не хочет. Вчера не хотела, сегодня — тоже. Даже не пускает его, идиота. Назар судорожно сглотнул, сдвинулся к окну, снова пытаясь заглянуть внутрь, и медленно осел, сжимая в руке чертовы бутоны, которые, зараза, так сильно пахли после вечернего полива. Влажные даже. Он долбанулся затылком о стену и прошептал:

— Милана, Милана…

Так он и сидел, может, десять минут, а может, полчаса, когда балконная дверь все же тихонько открылась и появилась Милана, закутанная в одеяло, немного похожая на привидение в лунном свете. Кинула на пол подушку, ткнула в него палец с острым маникюром.