Зеленое тысячелетие. Рассказы

Он принялся через стол рассматривать свою спутницу и впервые заметил, что она смертельно устала. Взгляд его скользнул по крупной челюсти, на которой виднелся свежий синяк, частично скрытый наспех нанесенным тональным кремом. Нервно, смущаясь, как девчонка, она нырнула носом в нечто похожее на записную книжку и принялась припудривать подбородок, затем положила пуховку на место и наклонилась вперед, поставив мясистые локти на пластик.

— Никому не верь, что встречи договорные, — мрачно произнесла она. — Зубек едва не лопнул с натуги, пытаясь сегодня меня достать.

— Вы выиграли? — поинтересовался Фил.

— Да, конечно. Два падения, космическая петля и свободное падение — это когда переворачиваешь, выбрасываешь и он уже не возвращается.

По стойке, легко скользя, полетел поднос. Юнона подхватила его раньше, чем Фил сообразил, что это предназначено для них. По скорости выполнения заказа он заключил, что здесь есть микроволновая печь. Юнонины сильно зажаренные отбивные были величиной с небольшие бифштексы — должно быть, у кролика было по меньшей мере восемь лапок, — а коричневый стакан с виски был устрашающе большим.

Фил деликатно откусил бутерброд и нашел его вполне приятным на вкус, правда, ему всегда было немного неудобно кушать в ресторане; куда лучше подбирать тарелки, выскакивающие из стены.

Уничтожая отбивные и запивая их виски, Юнона отрывисто рассказала Филу о своей жизни. Оказалось, она была фермерской дочерью, приехала в город совсем молоденькой и рано испытала разочарования жизни.

— Как пробиться девчонке в наши дни? — вопрошала она Фила. — Особенно такой тупой корове, как я? Нет, я и вправду имела шикарную фигуру, но даже тогда была чересчур крупной и сильной. Я знала, что мужчины меня побаиваются, да и не встречались мне те, кому нравились бы мои формы. Так что какое-то время я была поденной мамашей, рожала деток богатым дамочкам, не желавшим девять месяцев ходить с животом. Но я знала — за этим нет будущего. Через десять лет я бы убирала за каким-нибудь роботом-подметальщиком и старалась бы растянуть на месяц выброшенные кем-то бумажные платья. И тут я вспомнила, как дома побеждала девять мальчишек из десяти, и занялась любительской борьбой. Вскоре меня уже тренировали на профессионала. — Она невесело покачала головой. — Надо было видеть мою фигуру — она была изумительной, пока меня не «посадили» на гормоны. — Юнона с отвращением принялась разглядывать свои руки, все еще в белых перчатках, но уже запачканных соусом. — Они на мне даже пиутрин пробовали, мерзавцы.

Она вздохнула и передернула плечами. К тому времени великанша уже обглодала отбивные до костей и приканчивала второй стакан виски.

— Так вот и было, Фил. Конечно, угораздило же меня влюбиться в борца и выйти за этого подонка замуж — большинство девочек в нашем деле совершает ту же ошибку, — но, по крайней мере, я кушаю кролика, даже говядину, и многие дураки меня уважают.

Фил с готовностью кивнул.

— Вы себе отвоевали место. Безопасное.

— Ты что, шутишь? — спросила она. — Через пять лет мне конец. В крайнем случае, десять, если у меня хватит характера. — Она опять покачала головой и наклонилась ближе. — На самом деле все гораздо хуже. Мужчины против женщин — всему, пожалуй, конец. Правительство скоро падет.

— Так всегда говорят, — робко уверил ее Фил, пытаясь все же придать голосу бодрость. — Но никогда не происходит.

Она безнадежно вздохнула.

— На этот раз произойдет.

— Сегодня вечером я слышал слова самого Президента об этом, — сказал Фил. — Однако мне показалось, что все это — пьяная болтовня.

Юнона пожала плечами.

— Но ведь у «Развлечений Инкорпорейтед» как будто сильные связи в правительстве, — продолжал возражать Фил.

Она загадочно улыбнулась.

— Ты прав. Лучше, чем у любого другого синдиката. Все равно им конец. Мо уже несколько недель озабочен, сильно озабочен. Я же вижу.

— Мо?

— Мо Бристайн. Ты его видел сегодня днем всего одну минутку.

— Ах да… — Фил вспомнил верзилу с черной щетиной, заполнившего собой дверной проем, и тихонько рассмеялся. — Знаете, я очень испугался, обнаружив, что его голос — точь-в-точь похож на голос Старины Резинорука. Он, кажется, слишком важная персона, чтобы быть охранником.

— Да уж конечно! — воскликнула она. — В ее голосе послышались басовые нотки. — Не подумал же ты и в самом деле, что он будет целый день подглядывать в глазок и проделывать всю эту ерунду с резиновой рукой? Да и стала бы я его называть тупым роботом? Просто он записал своим голосом вопросы и ответы Старины Резинорука. Он обожает такие штучки. — Юнона подняла кустистые брови: — А ты вообще знаешь, кто такой Мо Бримстайн?

Фил отрицательно покачал головой.

— Где ты был всю свою жизнь? Ты извини, Фил, но Мо Бримстайн… Ну, он на самом верху синдиката после самого мистера Биллига!

Когда Фил не признал и второе имя, женщина перевела разговор на другую тему.