Зелёное удостоверение епископа, сложенное вдвое: Стихотворения

В квартире холодно, да даже и темно.
Мсье вчера вернулся из Парижа,
Глядит он с раздражением в окно
На купола Москвы, исходно рыжей…

Он рыбу любит, только рыбы нет.

И мяса нет ему, и молока.
Стоит. И раком съеденный скелет
У этого мсье, у мужика…

Чего ему осталось? На тот свет

Ждёт переход и быстрый, и спокойный
Лишённый мяса, чист его скелет
И сам мсье мужик благопристойный

С Парижем попрощался, а Москва

Повисла своей тягостной загадкой
А впрочем, терпит он её едва
Скорей не любит нелюбовью сладкой…

«Сидишь, произнося «Ну да!»…»

Сидишь, произнося «Ну да!»
Какая странная причуда,
Какая грустная беда!
То что явился ниоткуда
И вот, придётся в никуда.
Сидишь, бормочешь «Да, ну да!»

«Вдыхая запах керосина…»

Вдыхая запах керосина
Сидит в Paris тогда крысином
Печальный юный человек
А ты чего такой печальный,
Rue des Ecouffes, еврейский спальный
Вблизи одной из еврорек

Вдруг выстрелы, и террористы,

По гэдээровски плечисты,
С братьями знойных Палестин,
Штурмуют «Гольденберг» ничтожный,
И не кошерный, но безбожный
Ах, ах, мой милый Августин…

Потом внизу шёл Миттеран

И было видно, что он лысый
Его министры разных стран
Сопровождали словно крысы…

Толпа кричала «assasin!»

Но после смерти ясно стало
Что Франсуа такой один
Тогда и с Францией совпало…

«Какого цвета смерть, какого…»

Какого цвета смерть, какого?
Ну белого… А что ещё?
Как Сталина, вчера живого
Внезапно оболгал Хрущёв
И кукуруза прорастала

И кукурузный жёлтый хлеб

Его вся очередь желала
Из тёть Марусь и тётей Беб

Коррида

I

Вбегает бык как монумент
Стоит, значительный и грозный
Арена стихла на момент,
Что станет делать бык нервозный?

Бежать к какому из ребят

Что все плащами потрясают
Но при атаке, со всех пят
В проёмы в брёвнах ускользают
Бандерильеро, как танцор
В быка втыкает два шампура
И выезжает пикадор
Скорей комичная фигура

«Упал! Упал!» кричит народ

Действительно, упала лошадь
И бык как чёрный Дон Кихот
Рогами эту лошадь крошит

Затем вдруг раз! Тореадор

Поддет быком, висит на роге
И я смотрю на них в упор
Мой взгляд неколебимо строгий

Бегут, уносят, бык –   герой

Дрожит окровавленной тушей
Предчувствует он жребий свой
Табу он древнее нарушил…

Вбежал тореадор второй.

И шпагу между рог вонзили
Потом онагры, всей семьёй
Быка с арены волочили…

II