Зеленоглазое чудовище. Венок для Риверы

Все разом принялись объяснять старшему инспектору особенности сценария. Готовили два варианта. Было много споров — какой выбрать. До последнего часа ни лорд Пестерн, ни Ривера не могли прийти к окончательному решению. По одному варианту лорд Пестерн стреляет в Риверу четыре раза, а тот улыбается и продолжает, как ни в чем не бывало, играть. После каждого выстрела кто-нибудь из оркестрантов берет ноту из нисходящей гаммы и притворяется убитым. Потом Ривера уходит со сцены, оркестр заканчивает номер так, как он и был исполнен, а лорд Пестерн сам под занавес смешно валится на пол. И тогда Бризи кладет венок на грудь ему, и уносят лорда Пестерна. В другом варианте падает Ривера. Карлосу, пояснили мальчики, не хотелось грохаться на пол с инструментом, поэтому в самый последний момент остановились на первом варианте.

— Когда я увидел, как он упал, — тараторил Бризи, — то затрясся, как грешник в аду. Подумал, что он сделал это наперекор всем нам. Он был такой — старина Карлос.

Немного сдвинутый. Ему не хотелось падать и не хотелось, чтобы его светлости устроили торжественный вынос со сцены. Смешной парень. Такой удар для всех нас.

— Значит, окончание номера было сымпровизировано?

— Не совсем, — присоединился лорд Пестерн, — я, конечно, сохранял присутствие духа и следовал намеченному сценарию. В нем возникли некоторые сбои, но вы сами теперь про них знаете. Официанты увидели, как упал Карлос, и догадались принести носилки. Получилось бы нескладно, если бы не они. Чертовски нескладно. Я расстрелял весь магазин, как мы договаривались, а другие ребята изобразили из себя подбитых. Потом отдал револьвер Бризи, он нажал на курок и открыл магазин. Я никогда не сомневался, что моя идея порешить Карлоса была лучше. Хотя, конечно, предпочел бы, чтобы со сцены вынесли меня.

— А я думал, — вмешался Бризи, — что лучше положу треклятый венок на Карлоса, как мы договорились с самого начала. Так и поступил, — его голос сделался визгливым. — Когда увидел кровь, решил поначалу, что она пошла у него горлом. Подумал: у него слабые легкие. Понимаете? И тут венок обо что-то зацепился. Вы не поверите, но у меня мелькнула мысль: черт, я же его на крючок вешаю. А потом увидел. Я сказал вам это, всем сказал. Вы не можете отрицать.

— Конечно, вы нам сказали, — согласился Сесар, беспокойно глядя на Бризи, — в кабинете.

Бризи раздраженно крякнул и сгорбился в кресле. Сесар торопливо рассказал, что, перед тем как голос доктора Алингтона раздался в кабинете, Бризи бросился к телу, скрючился над ним, расстегнул пиджак на Ривере и запустил руку в его нагрудный карман. Сказал при этом: «Я должен это найти. Они всегда при нем», или что-то похожее. Все были потрясены его поведением. Доктор, сам Сесар и Хан оттащили Бризи от тела, и он затих. Именно во время этой сцены появился Эдуард Мэнкс.

— Вы согласны, мистер Беллер, что рассказ о происшедшем получился правдивым? — помолчав немного, спросил Элейн.

Несколько мгновений казалось, что Бризи готовился ответить. С необычной сосредоточенностью он посмотрел на Элейна. Затем повернул голову в сторону с таким трудом, словно шея у него окаменела, и кивнул.

— Что вы рассчитывали найти в карманах убитого? — спросил Элейн.

Рот Бризи скривился, изобразив ухмылку манекена. Глаза были пусты. Он поднял руки, пальцы дрожали.

— Ну, так что же вы надеялись найти?

— Бог мой! — не выдержал лорд Пестерн. — Он опять собирается удариться в рев.

Это было слишком мягко сказано. У Бризи началась истерика. Он визжал, выражая этим какой-то неясный протест или просьбу, потом, плача и смеясь одновременно, пошел на неверных ногах к выходу. Полицейский в форме, стоявший у двери, преградил ему дорогу.

— Ну-ну, полегче, сэр, полегче, — сказал он.

Из кабинета вышел доктор Кертис и в раздумье посмотрел на Бризи. Элейн кивнул ему, и он подошел к дирижеру.

— Доктор! Доктор! Послушайте! — рыдал Бризи. Он положил свою тяжелую руку на плечи врача и с таинственным видом принялся что-то шептать ему на ухо.

— Я полагаю, Элейн… — начал доктор Кертис.

— Да, в кабинете, если можно, — сказал Элейн.

Когда дверь за ним закрылась, Элейн посмотрел на оркестрантов.

— Может ли кто-то из вас сказать, как давно он принимает наркотики?

2

— Шесть месяцев, — надув щеки и ни к кому конкретно не обращаясь, сказал лорд Пестерн.

— Так вы знали об этом, милорд? — спросил Фокс, и лорд Пестерн нахально ухмыльнулся ему в лицо.

— Я не детектив, — сказал он, — и мне не обязательно дожидаться, когда наркомана начнет скручивать, чтобы понять, в чем дело.

С довольным видом он покачался с пяток на носки и пригладил волосы на затылке.

— Я интересовался наркобизнесом, — распространялся он. — Омерзительная картина. Наркотик напрочь разрушает тело, и ни один человек с мозгами не станет рисковать. — Он посмотрел на мальчиков Бризи и ткнул в их сторону пальцем. — А вы, ребята, куда смотрели, черт вас возьми.

Смущенные и растерянные оркестранты ерзали, откашливались и переглядывались.

— Наверняка вы должны были догадаться, — сказал Элейн. — Он ступил на неверный путь, и вы это понимаете.