Зеленые двери Земли

— А вы не вмешивайтесь, Тарас Григорьевич. Я приказал стрелять не пулями, а пиропатронами. Это ампулы с горючей липучкой. Она не дает ожогов, только яркое пламя. Дельфины боятся огня. Нечто вроде нервного шока. Конечно, процедура неприятная. Но это единственный шанс спасти хотя бы остатки улова. Иначе по вине дельфинов База не выполнит план. А я разве виноват?

— Процедура! План! Какой, к черту, план, если дельфины тонут!

В наушниках хохотнули:

— От горючей липучки? Для науки это была бы сенсация…

А он был рядом с «Удачливым» — грузный белый гигант, который не хотел стать сенсацией, хотя уже два алых цветка распустились на его теле и темно-вишневые глаза затягивала пелена оцепенения, — он из последних сил боролся с первородным ужасом, леденящим кровь: опускался на несколько метров и вновь, напрягая деревенеющие мышцы, всплывал, не в силах сбить пламя, — неузнанный предводитель морской армии с белой отметиной на лбу.

— Шлюпку на воду! — скомандовал Тарас и с неожиданной для его возраста прытью сбежал с капитанского мостика.

Фрэнк Хаксли был почти счастлив. В однообразной работе «рыбогляда» не часто выпадает такая удача — пережить день, полный неожиданностей и даже приключений, не уступающих подвигам его любимых киногероев. И хотя палить по дельфинам должен был Бэк, пилот тоже взял пневморужье. Все было: плавучие крепости аборигенов, дельфины — подводные чудища, и он — вездесущий Гарри с верным бластером в правой руке…

— Смотрите, шеф, белый дельфин!

— Где?

Вместо ответа Бэк выстрелил.

Фрэнк тоже заметил длинное белое тело, рывком ушедшее под воду, но через несколько секунд всплывшее снова.

— Межзвездный вампир!

Пилот, придерживая штурвал левой рукой, заложил вираж и выстрелил с правой: огненная кувшинка закачалась на волне, промах, а это для Гарри непозволительная вещь, и Хаксли снова заложил вираж, опустив машину ниже, прицелился поточнее…

— Есть!

И «Флайфиш-131» пошел на разворот…

Оглушенный альбинос смотрел на приближавшуюся шлюпку гаснущим красным глазом. Может быть, он хотел бы исчезнуть, скрыться от новой беды, но не мог — шок сковал его тело, а может быть — и старому капитану хотелось в это верить, — он чувствовал, что люди не сделают ему ничего плохого.

Дельфин словно ждал шлюпку — едва его белый бок коснулся борта, силы оставили гиганта, и плавники беспомощно обвисли.

— Линь! — рыкнул Тарас. — Найтовь к борту. Живо!

Загорелые шершавые руки ловко просунули тонкий канат под передние плавники, захлестнули петлей на хвосте, притянули белую покорную громадину к шлюпке.

— Минут через десять-пятнадцать должен очухаться. Пока — перекур. Подождем.

И, словно оправдываясь, перед командой, капитан добавил:

— Было в давние времена поверье: души потонувших рыбаков в дельфинах возрождаются. И закон такой рыбацкий был — дельфина не тронь… Мудрое творение дельфин. И доброе. А доброту на Земле беречь надо…

И хотя команда не возражала, Тарас Григорьевич уже совсем по-домашнему закончил:

— Белый он. Трудно ему, бедолаге, наверное, сверху виден, снизу виден. Сплошная мишень. И палят кто попало. А я вот об этих беляках столько за жизнь свою слышал, а в натуре первого вижу. Редкость это. Таких вдвойне беречь надо…

— Вроде просыпается он, Тарас Григорьевич!

— Погодь чуток. Пусть оклемается хорошенько, тогда и линь уберем… Наука… Говорят, дельфины не тонут… А к примеру, почему у него в глазах тоска такая была, если он непотопляемый?

Флотилия возвращалась на Базу как похоронная процессия. Тралы были испорчены, трюмы пусты. Косяк исчез, словно растворился: ни гидролокаторы других баз, ни «рыбогляды» даже остатков его не нашли. По этому случаю, а также по случаю официального выхода на пенсию старого капитана в кают-компании «Онеги» состоялся прием. «Удачливый» показался рыбакам маловат для раута на капитанском уровне.

Согласно ситуации Тарас Григорьевич был грустен и молчалив. Закусывали, словно издевались над собой, — консервами «Тунец в собственном соку».

— Одного не могу понять, — сказал вдруг Тарас, — чего-то не хватало в проклятом лове, чего-то очень знакомого…

— Рыбы, — засмеялся кто-то с набитым ртом.

— Птиц не хватало сегодня: ни чаек, ни даже фрегатов, — пропел со своего места Тасис.

— Чертушка! Гомер рыжий! А я-то, старый осел… — Тарас вскочил, опрокинув стул. — Конечно, птицы! Они же за нами как приклеенные ходят! А сегодня — ни одной!

— Ну и что?

— А то, что даже птица не трогала эту рыбу! Ни чайки, ни фрегаты, ни альбатросы — а они любую падаль склюют! Значит, было в этой рыбе что-то такое… Правда, наука помалкивает… Только кажется мне, что дельфины нас, дураков, от какой-то неизвестной науке пакости оберегали. И оберегли. А мы их…

В кают-компании воцарилось неловкое молчание.

Нина появилась так же внезапно, как и исчезла. На ней был мягкий купальный халат.

— Толя, готовьте кресло.

Пан поднял голову.

— Нина, что вы хотите?

— Связаться с Уиссом на пента-волне.

— Ни в коем случае! Вы помните, что было в прошлый раз?

— Помню. Но мы должны знать, что случилось?

— Пента-волна слишком опасная штука. Нет, Нина, рисковать незачем. Надо искать другие пути.