Зеленые яблочки (СИ)

Расстроенная, она присела на лавку около любимой подружки и на все ее уговоры не могла за весь вечер произнести ни слова. Паранька же, словно ничего и не произошло, спокойно поставила кружку на место. Вода эта не могла причинить вреда никому другому, свое предназначение она исполнила. Теперь оставалось ждать развязки. И уж если мать действительно хоть немного может колдовать, Егор прибежит к ней как миленький, никуда не денется. Ведь не просто так мать заговаривала воду. Уж несомненно, она что-то такое знает. Паранька и не догадывалась, насколько она близка к истине. Агафья, обладая чуть ли не звериным чутьем, подмечала такое, о чем простые смертные и не догадывались. Уже давно она поняла, что вода как источник всего живого на Земле, таит в себе и молча переносит всю земную память. И не просто переносит, но и может воздействовать на любого из людей. Надо только научиться правильно управлять ею. А как можно управлять водой, если она безобидно течет себе ручейком, или плещется в колодце? Но Агафья знала, что все не так просто. Вода запоминает все, что было произнесено, несет эти мысли дальше, в море, где они тоже не пропадают, а плещутся капельками рядом с другими мыслями и никто прочитать их не может. Но можно же отправлять мысли не просто в пространство, а так чтобы они достигали цели. Для того и придуманы за многие века наговоры. Надо только знать их. А дальше и того проще, плеснул водичкой на намеченную жертву, а остальное вода сама сделает. Ведь все знают, считала Агафья, что водичка через поры попадает в кровь. В этом Агафья тоже не сомневалась, что вода жидкая, что кровь — значит, могут смешаться. А уж если смешаются, то и мысли, перенесенные водой, попадут по назначению. И конечно, рано или поздно начнут действовать, так, как задумал отправивший их в пространство. Будут действовать на жертву, внушая той болезни или сумасшествие, или доводя до гробовой доски. Будут незаметно изменять чужое сознание, а там как говорят: «ржа железо точит». Вон Лизка дура дурой, только Петра и признает. А все отчего? А не надо было дорогу переходить. Петр их обоих выделял, вечер одну провожает, другой другую, потом еще кого захочет. А что ему? За ним девки табуном. И чем уж так взяла Лизка, что женился на ней? Пусть теперь оба мучаются, вовек никому порчи не снять с Лизки. Но тайна эта была известна только Агафье, только ее душу томили неотмолимые грехи. Да и томили ли? Раскаивалась ли в своих грехах Агафья? Никто никогда не видел ее в церкви. В деревне появлялась она редко, видно все-таки побаивалась людей.

Егор тревожно заглядывал в глаза Даши. Он не мог понять ее беспокойства по поводу пролитой Паранькой воды.

— Подумаешь, водичкой на тебя плеснули, — уговаривал он, — чище будешь. Оступилась она.

— Да как ты не понимаешь, Егор! — с болью в голосе пыталась убедить его Даша, — У нее же мать колдунья, она может любой отворот, приворот сделать.

— Не слушай ты бабкиных сказок, большенькая уже. Да и чего ты сразу не сказала, я бы ту воду ей за ворот вылил.

Но, видно, глубоко задела Дашу та вода. Всю дорогу она молчала, и на просьбу Егора постоять немного покачала головой: не сегодня. Слегка обиженный, Егор не стал удерживать. Такой он еще не видел ее. Даша и сама не помнила, чтобы когда-нибудь так была расстроена. Просто не было для того причин. А сейчас сердце словно сдавили железными обручами и не хотели отпустить, дать вздохнуть, ощутить себя свободной. Уже входя на крыльцо, она обратила внимание на собак, которые весело лаяли в палисаднике. Сквозь их заливистое гавканье она различила чье-то возмущенное бурчание.

Даша кинулась в палисадник. Ну конечно, она так и знала: не впервой отец заблудился, идя домой от соседа. Катерина, решив за мужа, что ему на сегодня хватит, спрятала начатую бутылку. И как Михаил не просил, не налила даже малую стопку. Да к тому же поддержанная с двух сторон свекровью и свекром, разошлась в праведном гневе совсем не по-праздничному. Что оставалось делать мужу, не удовлетворившему своих надежд? Пошел он к соседу. Не сидеть же дома в праздник. Прочитав запоздалые стихи, он потребовал стопку. Харитон поставил на стол бутылку. И потек откровенный разговор. Ведь всегда один мужик другого поймет. Жаловался Михаил на свою непутевую жену. Не понимает баба его широкой русской души. Вот с родственниками выпили и все. А если душа продолжения просит? Где Катерине понять? У нее главное порядок. Михаил поведал Харитону о том как жена выставляет у печки чапельники: ну прямо не глядя, а скажи ты, они все по порядку стоят.

— Ты знаешь, — по секрету сообщил он, — она специально их так расставляет, чтобы при случае так же не глядя цапнуть нужный, да меня им огреть, вот ей-Богу, — пьяно крестился Михаил.

— Эк тебе достается! — не верил Харитон.

— А то… — жаловался Михаил.

— Тогда давай, за твою нелегкую судьбу, — посочувствовал Харитон.

— Не говори, если бы не дочь, житья бы дома не было, а она заступается за меня, — еле ворочал языком Михаил.