Зеленые холмы Африки

Эрнест Хемингуэй Зеленые холмы Африки

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

В отличие от большинства книг, здесь нет ни одного вымышленного героя или события. Если кто-либо из читателей сочтет, что я не уделил любви подобающего места, то этот читатель или читательница вольны наделить героев моей повести теми чувствами, которые сами испытывали бы на их месте. Автор стремился создать абсолютно правдивую книгу, чтобы выяснить, может ли такое правдивое изображение событий одного месяца, а также страны, в которой они происходили, соперничать с творческим вымыслом.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОХОТА И РАЗГОВОРЫ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Когда грузовик впервые дал знать о себе, мы сидели в укрытии, которое охотники племени вандеробо соорудили из веток и сучьев поблизости от солонца. Сначала звук возник где-то очень далеко, и никто из нас не мог определить, что это такое. Потом он стих, и мы решили, что нам просто померещилось, а может, это ветер шумел. Потом звук стал медленно нарастать, уже не оставляя у нас никаких сомнений, становился все громче и громче, и наконец с оглушительными выхлопами, с перебоями невыносимо тарахтящего мотора грузовик прошел позади нашего укрытия и дальше по дороге. Один из двух охотников, с повадками трагика, встал.

— Все пропало, — сказал он.

Я приложил палец к губам и знаком велел ему сесть.

— Все пропало, — снова сказал он и широко развел руками. Мне он никогда не нравился, а теперь и подавно.

— Подожди, — шепнул я.

М'Кола покачал головой. Я посмотрел на его голый черный затылок, а он повернулся вполоборота в мою сторону, так что мне стали видны редкие, как у китайца, усы в уголках его губ.

— Плохо, — сказал он. — Хапана м'узури.

— Подождем еще немножко, — сказал я ему.

Он снова опустил голову, чтобы ее не было видно над сухими ветками, и мы торчали в пыльной яме до сумерек, когда на моей винтовке уже нельзя было различить прицел; но антилопы так и не появились. Трагик нетерпеливо ерзал, ему не сиделось на месте. Незадолго перед тем, как исчезнуть последнему свету, он шепнул М'Кола, что в такой темноте стрелять нельзя.

— Молчи, — сказал ему М'Кола. — Бвана1 может стрелять, когда ты совсем ничего не видишь.

Второй следопыт, грамотный, снова продемонстрировал нам свою грамотность, нацарапав острой веточкой у себя на ноге, как его зовут, — Абдулла. Я не выразил при этом особого восторга, а М'Кола с каменным выражением лица посмотрел на буквы, выведенные на черной коже. Тогда охотник той же веточкой зачеркнул написанное.

Наконец я в последний раз проверил прицел, пользуясь остатками света, и убедился, что ничего не видно, даже если широко раздвинуть ветки.

М'Кола наблюдал за мной.

— Плохо, — сказал я.

— Да, — подтвердил он на языке суахили. — Поедем в лагерь?

— Да.

Мы встали, вылезли из ямы и, ступая по твердому песку, ощупью пробираясь между деревьями, ныряя под ветки, вышли к дороге. Машина ждала нас за милю от укрытия. Когда мы поравнялись с ней, шофер Камау включил фары.

Грузовик все испортил. В то утро мы оставили свою машину на дороге и, соблюдая всяческую осторожность, пошли к солонцу. Накануне выпал дождь, но не настолько сильный, чтобы затопить его, а солонец этот представлял собой всего лишь прогалину среди деревьев, с глубоко протоптанной по кругу землей и с ямками по краям, где животные вылизывали соль, и там мы видели свежие, в форме удлиненного сердечка, следы четырех довольно крупных самцов куду, приходивших полизать соль минувшей ночью, и много таких же свежих следов менее крупных антилоп. И еще следы носорога, который, судя по отпечаткам копыт и по растоптанной куче соломистого помета, навещал это место каждую ночь. Наше укрытие было вырыто на расстоянии выстрела из лука от прогалины, и, сидя там в мусоре и в золе, привалившись спиной к откосу ямы, втянув голову в плечи, подняв колени к самому подбородку и глядя прямо перед собой сквозь сухую листву и тонкие ветки, я увидел, как небольшой самец вышел из кустарника к прогалине, где была соленая земля, и стал там — серый красавец с могучей шеей, с витками рогов, поблескивающих на солнце. И я прицелился ему в грудь, но не выстрелил, боясь распугать более крупных куду, которые, конечно, придут сюда в сумерках. Но самец услышал приближение грузовика задолго до того, как услышали мы, и метнулся в чащу, и все живое, что бродило в кустарнике на равнине или спускалось с невысоких холмов к деревьям, туда, где соль, — все замерло, услышав этот тарахтящий, лязгающий звук. Они придут сюда потом, в темноте, но тогда уже будет поздно.