Зеленый автомобиль

– Я знаю, что она познакомилась здесь, в Венеции, с бароном Штернбургом и вскоре вышла за него замуж. Этого отец долго не мог ей простить! Иметь зятем австрийца! Но она всегда была его любимой дочкой, так что примирение не заставило себя ждать. Барон Штернбург, с детства очень болезненный, простудился на охоте и умер в несколько дней от воспаления легких.

– Других детей у сенатора не было?

– Раньше был сын. Я говорю был, потому что никто не знает, где он находится и жив ли он вообще. В Турине он влюбился в какую-то артистку, цирковую наездницу, кажется. Говорят, что она была писаной красавицей, эксцентрична и с очень интересным прошлым. Много в то время про нее ходило рассказов, да у меня, ты знаешь, на такие вещи плохая память. Кажется, он с ней и сбежал. Любовное безумие, что поделаешь! Это было пять или шесть лет назад. С тех пор ни друзья, ни родные не имели о нем известий. Жаль молодого человека. Говорят, способный был малый и очень корректный, пока не познакомился с этой… артисткой.

– Когда ты видел сенатора в последний раз?

– Ты разумеешь у меня? Первого января на новогоднем приеме. Пятнадцатого у них должен был состояться бал, но его отменили из-за болезни старшей дочери, приехавшей из Вены. С тех пор Кастелламари стали невидимыми. Они не принимают и никуда не выезжают, за исключением, конечно, сенатора, у которого есть обязанности по службе.

– Разве вы тоже считаете баронессу Штернбург серьезно больной? – вмешался в разговор третий господин, знакомый нам комиссар доктор Мартенс.

Консул, господин фон Зенндорф, пожал плечами:

– Ах, боже мой, господа, разве вы не знаете, что за народ эти женщины. Доктор, который состоит и нашим домашним врачом, говорит про нервные припадки, вызванные сильным нравственным потрясением. Я знаю лишь, что Мария, младшая дочь, с тех пор не выходит из дома и самоотверженно ухаживает за больной. Парикмахерша тоже рассказывает, что баронесса страшно нервна, ни с того ни с сего начинает плакать и подчас ведет себя как безумная. Но впечатления тяжелобольной она не производит.

– Я сейчас объясню, почему я задаю вам этот вопрос. Знаете ли вы, что ваша тяжелобольная баронесса вот уже два вечера подряд, в костюме, не подобающем ее положению, тайком, через черный ход, уходит из дома, чтобы отправиться за мост Риальто в низкопробную харчевню, где собираются преступники и всякий сброд, на свидание к человеку весьма подозрительного вида?

– Что вы говорите, доктор, и откуда вам это известно?

– Дом находится под неусыпным наблюдением моих агентов. Им приказано следить за каждым шагом баронессы.

– Ну, знаете, в Венеции это не так просто. Не поплывет же ваш агент за гондолой!

– Мы и об этом позаботились. Но в данном случае ему и плыть не пришлось. И это тоже кажется мне весьма подозрительным. Баронесса не пожелала воспользоваться собственной гондолой и предпочла идти пешком чуть ли не через весь город. Значит, болезнь не так уж страшна, если даже допустить нервное расстройство, вызванное какими-нибудь потрясениями. У баронессы, по-видимому, имеются веские причины ни с кем не видеться и никого не допускать к себе. Поэтому и мы с бароном фон Сфором не были к ней допущены, несмотря на вашу рекомендацию.

В эту самую минуту на Пьяцетте показался старый господин, на руку которого опиралась молодая девушка.

Видимо, они были очень популярны; со всех сторон их приветствовали почтительными поклонами. Консул фон Зенндорф тоже вскочил с места, шепнув своим спутникам:

– Идите за мной, это Кастелламари с дочерью.

Кастелламари обладал благородной осанкой. Он был высокого роста, стройный, элегантный, с белыми как снег усами и бородой. Дочь его, прелестная, цветущая девушка лет семнадцати, с большими черными глазами, горевшими на бледном, тонком личике, была полна какого-то неизъяснимого очарования. Одета она была с изысканной, утонченной простотой.

Консул и его спутники пошли за интересной парой и видели, как сенатор, перейдя площадь, вошел с дочерью в книжный магазин. Они последовали за ними и, открывая двери магазина, ясно услышали слова сенатора, обращенные к приказчику:

– Почему опять так запоздали венские газеты?

– Из-за снежных заносов, ваше превосходительство.

– Как только они поступят, пришлите мне их непременно, как бы поздно ни было.

Зенндорф воспользовался наступившей паузой, чтобы раскланяться с сенатором и его дочерью и представить своих спутников.

Сенатор с изысканной любезностью обратился к барону фон Сфору.

– Я очень сожалею, барон,  – сказал он по-французски,  – что болезнь дочери лишила меня удовольствия принять вас вчера. Буду очень рад, если вы возможно скорее повторите ваше посещение. Вас я тоже буду рад видеть, доктор.

Барон фон Сфор почтительно поклонился. При всей своей светскости он не нашелся что ответить. Взор его был прикован к стоявшей около старого аристократа прелестной девушке, покрасневшей и опустившей глаза под пламенным взглядом молодого человека.