Зеленый берег

— Постой, ведь это… Нет, нет!..

Она порывисто встала со стула, словно хотела удержать Джагфара. Но он уже вышел из комнаты.

У Гаухар стучало в висках, перед глазами плыли красные круги. Она и раньше тяжело переживала даже пустяковую размолвку, а теперь уже не пустив дело идет к полному разрыву. Значит» Джагфару не только не нужен мир в семье, но и семья не нужна. Он хочет избавиться от жены. Это так страшно, будто глухой ночью остаешься одна в лесу.

Гаухар даже покачнуло. Она еле удержалась на ногах, Подошла к раскрытому окну глотнуть воздуха. На улице шумно, людно; мчатся машины, слышны голоса, смех. Вот парень и девушка — они прошли, держась за руки, прижимаясь плечом друг к другу. Им, наверно, хорошо, радостно. Когда-то и у Гаухар были такие прогулки. Неужели ей дано столь короткое счастье? Что надо сделать, дабы продлить его? Говорят, за счастье нужно бороться. Может, это всего лишь слова? Ведь она, Гаухар, пыталась по-своему бороться. А что получилось? Нет, пора прийти к какому-то одному решению. Хватит, тайно страдать, биться головой о стенку, Хоть и стыдно, а придется вынести на люди свое горе. Человек не должен оставаться одиноким в беде. Это может кончиться очень плохо.

Если к кому и следует обратиться за сочувствием, кто способен понять ее — это Рахима-апа и Галимджан-абы. И, пожалуй, еще Шариф Гильманович. Он — уже на самый крайний случай. Он, конечно, внимательно выслушает, даст хороший совет. Но Гаухар никогда не была у него дома, не знает его семью. А в школе вряд ли удастся поговорить наедине, да еще, чего доброго, повстречаешь Фаягуль. Самое верное — пойти к Рахиме-апа и Галимджану-абы. Они относятся к Гаухар как к родной дочери. Рахима учительница, значит, можно надеяться на ее тактичность и проницательность. То же и Галимджан-абы: он бил на партработе, перед его глазами прошли судьбы сотен людей, он-то уж знает цену человеческой беды.

На следующий вечер Гаухар направилась к своим старым друзьям. О дочерях Рахимы она как-то забыла, вспомнила, уже поднимаясь по лестнице. Смутилась было — девушки взрослые, удобно ли при них так откровенничать, — но передумывать было уже поздно. Она нерешительно нажала кнопку звонка. Дверь открыла Рахима-апа. Не успели как следует поздороваться, из комнаты вышел и Галимджан-абы.

— Ты на себя не похожа, Гаухар! — тревожно воскликнула Рахима-апа, как только они сели на диван. — Что случилось? Дома-то у тебя все хорошо?

Гаухар настороженно посмотрела на открытую дверь соседней комнаты.

— Никого нет, — успокоил Галимджан-абы, — девушки наши на экскурсию уехали.

Гаухар молча кивнула. Впрочем, если бы сестры и оказались дома, все равно Гаухар не выдержала бы. Горло у нее сдавило клещами. Она разрыдалась. С большим, трудом ее успокоили. Сделав нечеловеческое усилие над собой, она сбивчиво, прерывисто начала рассказывать о своей беде. Это было мучительно — все заново переживать на людях, хотя и близких. Но что поделаешь, ведь молчание еще более тягостно.

Выслушав эту исповедь, Рахима и Галимджан какое-то время выжидали, пока Гаухар хоть немного успокоится. Оба они до сих пор считали, что Гаухар счастлива с мужем, ведь она не раз уверяла их в этом. И вдруг такая неожиданность… Не укладывалось в голове: как могло случиться такое? К тому же Гаухар в рассказе своем ничем не порочила мужа, только жаловалась на необоснованную и оскорбительную ревность его, на то, как груб он в своих обвинениях. Она умолчала и об Исрафиле Дидарове, и о Фаягуль. Что она могла бы сказать о них? Подозревает, что Дидаров дурно влияет на Джагфара, а Фаягуль как-то связана с ним. Но никаких фактов у Гаухар нет. Зачем же ей клеветать на людей?

Ни Рахима, ни Галимджан не вызывали ее на крайние откровенности. Главное сейчас — помочь Гаухар взять себя в руки. А там они сообща придумают, что надо делать. Им ясно главное: острый разлад между мужем и женой зашел слишком далеко, затянулся.

Гаухар спросила Галимджана, не возьмет ли он на себя труд сходить для начала на работу к Джагфару, посоветоваться в парткоме. Она сама пошла бы, но чувствует, что у нее не хватит сил — совестно ужасно. Она не собирается затевать какое-либо дело против Джагфара. Пусть в парткоме поговорят с ним и выяснят, бесповоротно ли он решил порвать с женой.

Галимджан отозвался сочувственно. Что ж, он согласен потолковать с секретарем парткома. Может быть, удастся помирить супругов. Ведь разрушать семью легко, а вот скрепить ее потом ой до чего трудно! И Рахима, и Галимджан уверены в невиновности Гаухар, они знают ее с детства, она неспособна на что-либо дурное. Возможно, и Джагфар не так уж безнадежен. Скорее всего произошло какое-то серьезное недоразумение, разобраться в нем самостоятельно муж и жена не в силах. Оба погорячились, наговорили друг другу лишнего, — иной раз это случается с молодыми-людьми.

Но, подумав, Галимджан-абы несколько изменил свое первоначальное намерение, счел более разумным сначала поговорить откровенно на дому с самим Джагфаром, и если уж не удастся переубедить его, тогда войти в партком.