Зеленый гамбит

Именно эти слова барон повторял себе настолько часто, что ухитрился в них поверить. И потому прозвучали они весьма твёрдо.

– Очень хорошо, – серьёзно произнес Сдемир. – Мои резоны не такие пафосные, но для меня они неимоверно важны. Я не собираюсь терпеть смешки за спиной и блудливые улыбочки даже от концев. Прошлое Далины останется в прошлом, в буквальном смысле слова.

– Она всего лишь фея!

– Подними статистику, отец: двадцать процентов девочек, обладающих магическим уровнем «жрица» и «возможно жрица», рождены женщинами, вообще не обладающими способностями, матери ещё сорока процентов – феи. Так что, если у нас с Далиной будет дочь, вероятность того, что она станет сильной ведьмой, точно такая же, как была бы у моего гипотетического ребёнка от этой зажатой дуры Агнешки.

Он говорил, что подумает, но сейчас Витенег понял, что решение принято.

– Значит, ты всё-таки любишь Далину, – с грустью выдал барон.

– Значит, я делаю то, что хочу, – поправил отца юноша. – Извини.

– Принеси мне коньяк, – велел Витенег и сделал шаг в гостиную. – И посиди со мной.

А вот теперь удивление накрыло Сдемира. Он ожидал, что разговор плавно перерастет в шумный скандал, и с трудом сдержался, увидев капитуляцию отца.

– Просто посидеть?

– Да. Молча. – Барон остановился перед холодным камином и тихо закончил: – Ты стал взрослым, Сдемир, и я хочу попрощаться с тем ребёнком, которого когда-то учил обращаться с мечом.

* * *

Кафе «ПушкинЪ»

Москва, Тверской бульвар,

25 июня, суббота, 02:43

– Кофе и коньяк? – переспросил официант.

Выглядел он усталым, немного сонным, но бодрился, старательно показывая ночному гостю, что, будь в том необходимость, готов смотаться в Бразилию за зёрнами нового урожая, самолично обжарить их и помолоть.

– Да, – подтвердил Сантьяга. – Кофе и коньяк.

– Может, желаете покушать?

– Сегодня я достаточно наелся, – пробормотал комиссар. – Поэтому кофе и коньяк.

– Не желаете десерт?

Взгляд чёрных глаз нава слегка похолодел, однако вежливому тону Сантьяга не изменил.

– Я обещаю подумать над вашим предложением.

– Одну минуту.

Официант сообразил, что перестарался, испарился, и с невероятной скоростью – могло даже показаться, что без магии не обошлось, – доставил скромный заказ: чашку двойного эспрессо и бокал коньяка. От дальнейших расспросов воздержался, испарился вновь, словно в портал шагнул, однако скучать в одиночестве Сантьяге пришлось недолго: минуты через две в кафе настороженно ступил низенький лысый мужчина в пыльнике с поднятым воротником. Какое-то время он напряжённо оглядывал пустой зал, рассеянно выслушивая вопросы официанта, затем нервно отмахнулся, присоединился к единственному посетителю – комиссару – и трагически прошептал:

– Мы у всех на виду.

– Доброй ночи, Косций, – ровно произнёс Сантьяга, отпивая коньяк. – Рад, что вы смогли выбраться.

– Если нас увидят, ничего доброго меня не ждёт.

– Я принял меры.

Короткий ответ заставил конца прикусить язык. Он помолчал, покрутил головой, словно раздумывая, можно ли доверять наву в столь важном деле, решил, что доверять стоит, и жалобно сообщил:

– Я тоже хочу кофе.

И шмыгнул носом, показывая, как сильно он замёрз, путешествуя по тёмной и холодной московской ночи.

– Позовите официанта.

– Спасибо.

– Не за что.

Конец грустно вздохнул и махнул рукой, призывая чела.

На крючке несчастный Косций оказался довольно давно, примерно двадцать лет назад, и всё благодаря неуёмному азарту и глупости, впрочем… последний аргумент можно не упоминать, ибо в большинстве случаев неуёмный азарт является её синонимом. В те дни молодой, возможно – наивный, и абсолютно точно – неопытный в серьёзных делах конец крупно проигрался на ежегодном турнире Ордена и решил выправить финансовое положение, запустив руку в семейную казну. Дальнейшие события развивались, как в плохом фильме про шантаж или как в обыкновенной жизни. Через несколько дней деньги потребовалось вернуть, однако те средства, на которые рассчитывал Косций, не поступили, и ему пришлось перехватить наличные у шасов, которые обожали, обожают и всегда будут обожать ссужать крупные суммы молодым и наивным. К тому же по концевскому своему разгильдяйству Косций невнимательно прочитал документы, подписал то, что ему подсунули, и таким образом согласился на грабительские проценты. Ещё через неделю понял, что пропадает, и снова заглянул в казну, на этот раз – чтобы утолить безумный аппетит шасов. Почти спасся, но, как назло, увидел рекламную «зазывалочку» в «Три педали», поставил не на ту лошадь, вновь остался без денег и примерно через месяц запутал свои дела настолько, что шасы с удовольствием продали долговые расписки Сантьяге за три четверти цены.

О тонких подробностях диалога, состоявшегося у комиссара с Косцием, можно только догадываться, но с тех пор конец изредка встречался с навом и подробно отвечал на возникающие у комиссара вопросы.

– Не думал, что вы позвоните так поздно, – вздохнул Косций, отхлебывая кофе. И покосился на бокал. – Это у вас коньяк?

– Да.

– А мне можно?