Зеленый луч, 2017 № 01

Увлечение скоростью, кажущаяся безнаказанность пустынной утренней улицы и, «какого черта эти пешеходы здесь делают!» — фактор второй.

Ее отбросила по касательной грубая сила, резко тормознувшей «Тойоты». Серый комок, на мгновение выскочивший на дорогу и бросившийся под колеса, заставил водителя, ударив по тормозам, изменить траекторию движения и это спасло ей жизнь. Матерясь и страдая, он выскочил из машины и бросился к упавшей женщине.

— Ты, бабушка, того, не сильно ушиблась? Может, в больницу, так я подвезу! — без особого желания предложил виновник происшествия.

— Ничего, ничего! — слабо прошептала та и приподнялась, к облегчению водителя злополучной машины. Людмила Ивановна пошевелилась, определяя по боли наличие урона своему телу. С огорчением обнаружила новый кровоподтек на ноге. Но, кажется, все цело, значит, жить можно!

— Черт бы побрал этого кота! — ругнулся водитель.

— Прямо под колеса бросился!

— Какого кота? Где кот? — заволновалась Людмила Ивановна.

— Да вон он, гад, уползает! — махнул рукой водитель. Степан ковылял в сторону дома, тяжело волоча поврежденную лапу.

Людмила Ивановна тут же поднялась, откуда сил хватило! Добравшись до своего любимца, подняла его на руки и потащила домой, к удовольствию прощеного водителя и неудовольствию кота.

— Ну что же это ты меня на руках несешь? Я все-таки мужчина или нет! — пытался протестовать он, но опять не был услышан.

И уже потом, когда все ссадины и ушибы, полученные обоими, были обработаны и, шок от вновь пережитого отступил в тень прошлой жизни, их измученные тела обрели покой объятиях старенького дивана. Яркий луч солнца пробился в окошко, наметив след на ее виске, и вместе с этим прикосновением открылось ей видение иной жизни.

Это был сон, всего лишь фантастический сон. Но в нем она вспомнила сумасшедший бег полудикого жеребца и свой полет в пространстве. Только рядом были влюбленные глаза того юноши, который обслуживал конюшни ее отца. Боже мой, как это было давно!

— Степан! Да, его тоже звали Степаном, как же я забыла!

Стук копыт по камешкам горной тропинки, уходящей вверх. Бок обок быстрые лошади. Кустарники, обрамляющие склон, цепляют ее за краешек костюма для верховой езды. Так хочется смеяться и любить весь мир беспричинно и просто…

— Ты теперь вспомнила?!

— Да, любимый, да!

Ее легкое тело летело сквозь пространство, каждой клеточкой ощущая радость и наслаждение жизни. Разум еще помнил ушибы и болячки, но отказывался принимать их во внимание, примеряя ощущения, как новые праздничные одежды.

— Мы не вернемся? — просьба или обещание в его голосе.

— Мы не вернемся! — клятвенный всклик потряс вселенную до самой глубины, в которую уносились двое на белых скакунах Любви.

Странники

На самом подступе к безопасному берегу утренней улицы неосторожно разогнавшаяся машина сбила пожилую женщину. Теперь уже никуда не торопясь, спокойная, она лежала на обочине, откинув голову на край тротуара. Вокруг собиралась толпа сочувствующих. Впрочем, надолго они не задерживались. Всем было некогда. Чужая беда краешком цепляла сознание, но собственное Я требовало внимания к себе и к своим заботам. Маленькая уличная трагедия естественно вплелась в рабочие будни города…

По улице неслись рычащие, воющие, исторгающие выхлопные газы автомобили. А спокойные глаза витрин бесстрастно отражали потоки машин и беспорядочное движение пешеходов.

На другой день на этом месте появился траурный венок, прикрученный тонкой проволокой к бетонному столбу. Все чаще и чаще в последнее время подобные скорбные отметины пятнали лицо города, напоминая его жителям о смерти. Это становилось жутковатой традицией.

Город имел глубоко провинциальные корни. Он помнил еще булыжные мостовые, неторопливых лошадок, запряженных в телеги, и никак не хотел изменять этой памяти. И вырастая в высоту многоэтажками, оставался верен прежнему стилю запутанных, тесных путей передвижения. Медленно, но неуклонно гармония между автомобилями и пешеходами нарушалась. Первые приобретали статус воинствующего преимущества. Хотя надо отметить, что им приходилось также несладко на лишенных простора улицах. Проезжие части города набухали как больные вены, с напряжением пропуская сгустившуюся кровь своей жизни. Все чаще и чаще возникали тромбы аварий, нередко с трагическим концом. Город становился опасен, он жил и убивал, отмечая места соприкосновения жизни и смерти траурными цветами. Этот город в свое время подарил мне жизнь, он же теперь проводил меня дорогами потерь… И теперь, проходя мимо траурного венка на переходе, я каждый раз мысленно видела ту женщину, которая так и не добралась при жизни до спасительного краешка тротуара…

Как-то в январское очень морозное утро я собралась на кладбище почтить память близких, находящихся уже по ту сторону бытия. С рассветом навалился туман, но снега в моем южном городе не наблюдалось, и морозная влага молочной моросью насытила воздух, клочьями инея оседая на проводах. Перед лобовым стеклом маршрутки дорога впадала в никуда…