Зеленый луч, 2017 № 01

Шел прежним, знакомым уже лесом. Широко шумели под ветром, сокрушенно покачивались мощные кроны. Рушились, осыпались, хрипели под ногами желтые, зеленые, пунцовые, страшные, волшебные, разгневанные глаза леса. Из шелестящей ласковой полумглы проступало, мерцало, печалилось тихое лицо Вилы. Вот и дача знакомо забрезжила в просветах чащобы…

На даче пустынно, грустно, разграблено. Ближайшие соседи сообщили: Вила померла с полмесяца тому — от голода, страха или же сыпняка. Ведьма, похоронив сестру, срочно вышла замуж за некоего надежного снабженца и переехала куда-то на казенную квартиру.

«Певец железа умер от железа. Вила-медсестрица печальная умерла от тифа и печали. Я никогда не умру, потому что не жил еще», — мелькнуло в сознании Председателя как-то мимолетно и необязательно.

Предзимний порывистый ветер шевелил жухлую травку, опавшие листья, перемешанные с пожелтелыми обрывками исписанной бумаги. А с нахмурившегося неба уже летели белые записки для председателя на вселенском, ныне мало кому известном языке: Его срочно, хотя и временно, отозвали с лица Земли.

Но он позволил себе чуть-чуть задержаться — из своеволия, сострадания и долга — пока не передал наброски «Досок Судьбы» в надежные руки первого встречного подданного, который согласился их принять. Это произошло уже где-то в центральных губерниях страны после железной остервенелой зимы, после сырой лихорадки весенней — посреди огня, лета и голода.

Председатель покинул Землю, соединясь с космическим Духом Жизни единой. Тело его — временное ненадежное жилище — покойно вытянулось на сбитых досках лежанки: глаза прикрыты, нос уставлен в небо, в костистых, некогда чутких пальцах букетик полевых братцев-цветков, милый земной подарок последний. А он ушел. Ибо гласит заключительный пункт Хартии, «если председатель бессилен вести своих подданных и не в состоянии превзойти последнего из них в бедствиях и страдании, Он считается самоотозванным, чтобы временно пост свой передать силе местной, железной, крутой, демонической…»

Впрочем, есть сведения, что Председатель заболел и умер просто от крайнего истощения…

Гости номера

Михаил Жинжеров

Ёлочка

Росла зелёная ёлка не в лесу, не в чаше густой.

Не зайца, лису и волка пленяла своей красотой.
Стегал её ветер хлёсткий, неслись облака к реке,
Стояла на перекрестке в маленьком городке.
Высокая, стройная, пышная. Как будто из детских снов.
Она не казалась лишней среди машин и домов.
Носились белки вприпрыжку среди зелёных ветвей.
Красивые, сочные шишки радовали детей.
И раз в году на рассвете, в ожидании волшебства
Её наряжали дети к празднику Рождества.
Высокие и низкорослые, уставшие от трудов,
Ей улыбались взрослые, вспомнив родительский дом.

Но раз набежали тучи, и с яростью хищного зверя

Прошёл ураган могучий, ломая дома и деревья.
Вырвал он ёлку с корнями, легко, как будто смеясь.
И пала она ветвями в жидкую, липкую грязь.
И осветила зарница бури жестокой последствия.
Маленькую частицу, всеобщего злого бедствия.

Люди спешат на работу. В школу бегут подростки…

Но не хватает чего-то на маленьком перекрёстке.
Люди проходят мимо. В школу бегут подростки…
Ёлочка неотделима от маленького перекрёстка.