Зеленый луч; Замок в Карпатах: [Романы]

Дни текли, волнение театральной публики не унималось и достигло апогея в тот вечер, когда Стилла в последний раз пела в театре. Она выступала в роли Анжелики в опере «Орландо», одном из лучших произведений маэстро Арконати, — так певица пожелала проститься со своими поклонниками.

В тот вечер в театре «Сан-Карло» на каждое место претендовало по десятку зрителей. Люди толпились у дверей, но большая часть желающих все равно осталась на площади. Ожидались выступления, направленные против графа де Телека, однако это не могло произойти, пока Стилла оставалась на сцене, пока не опустился занавес последнего акта.

Барон фон Гортц занял место в своей ложе, Орфаник уселся рядом.

Появилась Стилла. Никто никогда не видел ее столь взволнованной. Но мало-помалу актриса овладела с собой и отдалась пению. Как изумительно она пела! Публика пришла в неописуемый восторг, она была прямо-таки в экстазе.

Во время спектакля граф стоял, спрятавшись в глубине кулис, с трудом сдерживая волнение, проклиная длинные сцены и паузы, вызванные овациями. Ему не терпелось поскорее увести из театра будущую графиню де Телек, умчать ее подальше отсюда, чтобы она принадлежала только ему, ему одному.

И вот наконец последняя, трагическая, сцена гибели героини. Никогда еще восхитительная музыка Арконати не трогала так слушателей, никогда еще не пела так Стилла. Казалось, вся ее душа изливается в этих звуках… Порой чудилось, будто голос певицы вот-вот не выдержит и сорвется — ведь отныне никто больше не услышит его!

И в этот момент опустилась решетка ложи барона фон Гортца и взорам публики явилась страшная голова с длинными седыми космами и горящими глазами. Лицо барона поражало своей бледностью. Из глубины кулис Франц наблюдал незабываемую сцену.

Стилла приближалась к финальной фразе… Угасающим голосом она пропела:

«Iimamorata, mio cuore tremante,
Voglio morire!..»

Певица смолкла, увидев кошмарный лик барона фон Гортца… Неизъяснимый ужас сковал ее… Она поднесла руку к губам, и по руке полилась кровь… Стилла пошатнулась и упала…

Зрители, охваченные ужасом, вскочили с мест… В ложе барона раздался громкий крик…

Франц бросился на сцену, поднял Стиллу на руки, стал звать ее по имени…

— Мертва!.. — вскричал он. — Она мертва!..

Да, Стилла умерла… Что-то не выдержало и сломалось в ней… Разорвалось сердце, и голос отлетел с последним вздохом…

Молодого человека привезли в гостиницу в ужасном состоянии — врачи боялись за его рассудок. Он не мог даже присутствовать на похоронах Стиллы, которые прошли при огромном стечении народа — весь Неаполь пришел проститься со своей любимицей.

На кладбище Санто-Кампо-Нуово, где похоронили певицу, на белом мраморе стояло только ее имя:

СТИЛЛА

Вечером после похорон какой-то господин появился на кладбище. Склонив голову и плотно сжав губы, на которых словно лежала печать смерти, он долго смотрел на могилу. Казалось, будто он прислушивается и ждет, когда голос великой певицы донесется из другого мира…

Это был барон Рудольф фон Гортц.

Той же ночью барон вместе с Орфаником покинул Неаполь. С тех пор никто ничего о нем не слышал.

Однако на следующее утро молодой граф получил угрожающе лаконичное письмо:

«Это вы убили ее!.. Горе вам, граф де Телек!

РУДОЛЬФ ФОН ГОРТЦ».

Такова была эта печальная история.

Целый месяц Франц де Телек находился при смерти и никого не узнавал, даже Рожко. В горячке и беспамятстве он все время повторял имя Стиллы, и всем, кто его видел, казалось, что жизнь вот-вот покинет несчастного.

Однако граф выжил. Искусство врачей, неусыпные заботы Рожко и молодость спасли его. Рассудок Франца не пострадал. Но при одном воспоминании о трагическом финале спектакля он начинал горестно стенать: «Стилла, моя Стилла!»

Как только граф поднялся на ноги, Рожко уговорил его уехать из проклятого города и вернуться в замок. Перед отъездом граф захотел помолиться на могиле любимой и проститься с нею навсегда.

Рожко пошел с ним. Франц бросился на землю и начал царапать ее ногтями, будто хотел разрыть могилу, чтобы быть похороненным рядом с возлюбленной… Рожко с трудом оттащил молодого человека от могилы, поглотившей его счастье.

Через несколько дней Франц де Телек вернулся в Крайову, в глухие валашские края, и поселился в своем родовом замке. Там он провел в одиночестве пять лет. Однако ни время, ни расстояние не приносили ему облегчения, он ничего не забыл — воспоминания о Стилле, живые и яркие, продолжали жить в его сердце. Это была незаживающая рана, которую способна залечить только смерть.

Однако в то время, к которому относится наш рассказ, граф покинул родовое гнездо. На какие только ухищрения не пускался Рожко, чтобы уговорить своего господина покончить с убивавшим его затворничеством! Если уж Франц не может утешиться, так пусть хоть развеется.

Они составили план путешествия, решив пройти по трансильванским провинциям, и Рожко втайне мечтал уговорить графа продолжить странствия по Европе, прерванные несчастьем, случившимся в Неаполе.