Зелёный мяч

Выстрел. Крупный зверь, завизжав и несколько раз перевернувшись, падает в двадцати метрах от саней. «Не он», – подумал про себя дед и замёрзшими руками переломил ружьё для зарядки. Волки подступают.

Второй выстрел. Волк падает. Стая смутилась.

Вместе со вторым выстрелом обезумевшая лошадь рванула вдоль обрыва.

Утром у деда родилась дочь.

История вторая

Тихий июльский вечер подарил деревне долгожданную прохладу. Было девять часов вечера. Пашка знал это, потому что коров с поля уже гнали домой. Пацаны собирались поужинать, а потом пойти искупаться в озере. А у Паши ещё было полно дел: мамка вторую неделю лежала в больничке, а батя уходил на работу в пять и возвращался к девяти. Все домашние заботы – корова, свинья, кролики и ещё маленький брат Илюша – легли на одиннадцатилетнего Пашку. Батя вернулся чуть раньше.

– Пап, можно я сгоняю искупаюсь с пацанами? – приподнявшись на цыпочки, пропищал не своим голосом Пашка.

Отец устало улыбнулся и, потрепав сына по лохматой голове, сказал:

– Можно. Только Илью с собой возьми, пока я по хозяйству ухожусь. К десяти чтоб были дома.

– Конечно, папочка!!! – пропел Пашка на седьмом небе от счастья. Изображая мотоцикл, он зарычал и нырнул в дом.

Пацаны дружной гурьбой ввалились во двор. Паша, на ходу доедая холодный утренний блин, застёгивал на Илье тёплую вязаную кофту. Илье только исполнилось четыре. На день рождения Пашка подарил ему купленный в местном краеведческом музее глиняный свисток-сову, с которым Илья почти не расставался, чем очень доставал родителей. Пашка очень любил брата.

Озеро. Сумерки. Над водой плыл лёгкий вечерний туман. Пацаны, сбрасывая лёгкие летние одежды, шумно прыгали в воду. Вода, нагретая летним солнцем, была теплее парного молока. Паша торопливо расстелил на траве толстое серое покрывало, предварительно убрав из-под него шишки и сучки, погладил братика по голове и побежал вниз к воде.

– Я скоро вернусь! – прокричал он на ходу.

Над лесом, в ста метрах от озера, застрекотала сорока.

Вода была словно пьянящей. Пацаны ныряли, поднимали друг друга на руках, смывали с себя жару знойного летнего дня. Смех и весёлые голоса разливались по окрестностям вместе с сизым туманом. Счастью не было предела.

Пашка уже едва различал в сумерках своего брата. «Ещё минутку – и на берег», – уговаривал он себя. Вдруг что-то серое мелькнуло между кустов. «Это ещё что? Собака? А вдруг напугает Илюшу?» – пронеслось в голове у Пашки.

Серая тень быстро двигалась к Илье. Паша, протирая глаза, с трудом преодолевая сопротивление воды и ила, двинулся к берегу, до которого было не больше ста метров. Серая тень уже приблизилась к Илье…

Казалось, озеро не отпускало Пашку.

– Пашка! Скажи маме, что меня унёс волк!

Волк с Ильёю в зубах быстро двигался по берегу в сторону леса…

История третья. Моя история

Дед работал по ночам сторожем в летнем свинарнике. Он находился в двух километрах от нашей деревни и с высоты птичьего полёта, наверное, был похож на шайбу. Летним он был потому, что не имел капитальных стен и крыши, а свиней туда завозили ранней весной и увозили оттуда поздней осенью, набравших вес и заметно повеселевших.

Летом дед несколько раз собирался взять меня с собой на ночное дежурство, но наткнувшись на однозначное бабушкино «нет», он лишь качал головой и говорил: «Ну что ты за человек такой», – собирался и уходил один. Я очень расстраивался и тоже уходил. На лавку под яблоню.

Дед никогда на меня не ругался и разговаривал со мной по-взрослому. Внимательно выслушивал мои детские рассуждения и всегда с улыбкой неизменно отвечал: «Ну, это дело другого роду!» Что это значило, я не понимал, но мне было приятно. С бабушкой было всё по-другому. У неё была «дистиплина».

Мама работала учительницей в школе в двадцати километрах от нашей деревни и приезжала только на выходные. Папа сидел в тюрьме. Бабушку положили в больницу. И мы с дедом остались одни.

Поэтому дед сложил в вязаную торбу полбуханки чёрного хлеба, кусок солёного пожелтевшего сала, аккуратно завёрнутого в белую тряпочку, большую жёлтую луковицу и несколько огурцов из трёхлитровой банки. Налил чаю в огромный жестяной термос с красными цветами на пузатых боках, закинул за плечо ружьё, и мы двинулись в путь. На дежурство! В карманах у деда железными гильзами позвякивало несколько патронов, у меня – несколько камней.

Солнце садилось, и пахнущий дымом октябрьский воздух, который бывает только в деревнях, когда начинают топить печи, приятно пощипывал меня за щеки. Я был счастлив. Мне было не холодно. Поверх шапки и синего в клетку драпового пальтишка дед неумело закутал меня в серый шерстяной бабушкин платок. Тяжёлые зимние сапоги ничуть не мешали мне взлетать над землёй и казались легче летних сандалий. То и дело забегая вперёд деда, я будто пытался ускорить наше движение навстречу долгожданному приключению – ночёвке в дедовой сторожке.