Зеленый остров

«Ну, ладно, я приму участие в этом спектакле, — с недоброй улыбкой думал Коршунков. — Даже женюсь на вашей дочке, ладно. Только имейте в виду, Степан Иванович и Антонина Сергеевна! Я тоже люблю красивую жизнь! И потребую от вас очень многое. Так что потом не жалуйтесь на зятя, спасшего любимую дочку от распределения в деревню после института!»

17

Пересуды в цехе не умолкали. Как часто бывает в жизни, истинное положение дел никого не интересовало, потому что истина скучна своей простотой и конкретностью; каждому из сплетников хотелось, чтобы ситуация складывалась в соответствии с их предположениями. А предположений было много. Одни утверждали, что в скором времени Зоя Дягилева уволится с завода и уедет с мужем в Ленинград, где у него квартира на Невском и автомобиль «Лада» в экспортном исполнении. Другие говорили, что, напротив, Зоя уезжать не хочет, зато ее бывший муж решил обменять квартиру, купить гараж и перегнать из Ленинграда машину. Третьи доказывали, что все обстоит совершенно иначе; просто отцу захотелось взглянуть на ребенка и он приехал сюда в командировку, а в Ленинграде у него другая жена и от нее уже двое ребятишек. Четвертые отрицали и такое, заявляя скептически: да, приехал к Зойке бывший муженек, только нет у него ни квартиры в Ленинграде, ни машины, ни новой семьи, потому что пьяница он горький, все промотал и пропил, а к Зойке приехал душу спасать.

Каждое из этих суждений в перетолках рождало новые варианты, к Дягилевой подходили за разрешением споров, но она упрямо молчала, а если уж слишком донимали, отгоняла любопытствующих руганью.

Если женщины надеялись хоть что-то выпытать у Дягилевой, то мужчины нажимали на Коршункова.

— Ну да, приехал муж, — неохотно отвечал Коршунков. — Машина?.. А черт его знает, что у него в Ленинграде… Это точно, мне вышла отставка… Да ничего, переживу как-нибудь… Слушай, а почему все это тебя так волнует?

Посмеиваясь, мужчины отставали от Коршункова. И понемногу разговоры стали затихать. Жизнь ведь не стоит на месте: цеху прибавили план, завозили новое оборудование. Да и свои события были в жизни каждого человека, которые, конечно же, казались важнее всего того, что происходило между Зоей Дягилевой и Коршунковым.

Интерес к этой теме вовсе упал после того, как ушла из цеха Зоя. Начальник цеха Никонов помог ей устроиться преподавателем в отдел технического обучения.

— Ну, слава богу, тише стало на участке, — с удовольствием подытожил мастер Семен Лучинин. — А то ведь так все волновались, так вертелись от любопытства, что у некоторых шеи аж узлом закручивались: все на Коршункова да на Дягилеву смотрели.

Николай Сазонов не согласился с мастером:

— Когда видишь чужое счастье, и самому хочется быть счастливым. О себе вспоминаешь, на прожитое оглядываешься, о чем-то задумываешься. Например, об отношениях в коллективе. Странные, оказывается, эти отношения: ушел от нас хороший человек, а мы и довольны!

— Я говорю о том, что обстановка разрядилась! — осадил его Лучинин. — А это влияет на производительность труда. Вот у Коршункова в этом месяце показатели получаются лучшими по цеху между прочим. А ты, Коля, скатился на второе место.

Сазонов пожал плечами — и промолчал. Игорь Карцев в разговоры вообще не вмешивался, потому что не знал, как объяснить происшедшие на его глазах события. Он основательно запутался во всем, Игорь Карцев.

Часов в десять утра заявилась на токарный участок раздраженная табельщица Вера Ивановна и с нескрываемой злобой крикнула Игорю:

— Ступай, там тебя к телефону требуют!.. Из редакции.

«Вспомнили! Вспомнили все-таки!.. Ага, вспомнили!» — пел в душе Игоря какой-то обалдело-радостный голос, пока бежал он от участка до табельной, где в окошко была выпущена, словно собака на цепи, телефонная трубка.

— Старина, ты что же пропадаешь? — чуть слышно прошуршал в трубке вялый голос Егорычева. — Тут вопрос надо бы решить, а тебя нет… Ты сможешь прямо сейчас зайти к нам?

Еще не забыл Игорь недавний грозный разнос за опоздание и низкую производительность труда, устроенный ему мастером. И сейчас Лучинин сидел за своим столом с неизменным микрокалькулятором в руках и видел, конечно, покинутый Игорем станок, над которым тоскливо желтела невыключенная лампочка. Но не колеблясь, Игорь ответил Егорычеву:

— Смогу! Прямо сейчас иду…

Запыхавшийся от пробежки по заводской территории, Игорь влетел на второй этаж заводоуправления и здесь увидел курившего на лестничной площадке Олега Егорычева.

— Там народу полно, — озабоченным тоном сказал Егорычев, кивнув в сторону редакционной двери. Его вид поразил Игоря: лицо опухшее, плоское, как раздавленная подушка, под глазами сизые мешки. А глаза — мученические, с проступившей путаницей капилляров на белках.

Егорычев шумно вздохнул, взъерошил рукой серые от седины волосы.