Зеленый остров

Бывают же чудеса в жизни! Резец, который поставил Игорь еще утром, выстоял до обеда; стружка сходила с него короткими упругими спиралями. Менялось кольцо за кольцом, и каждое оказывалось в допуске. Игорь понял, что пришел тот редкий, но прекрасный настрой, когда кажется, что тело живет и действует само по себе, а мозг существует как бы отдельно, и рождаются в нем красивые, далекие от производственного процесса мысли.

Взглянув на циферблат электрочасов, Игорь с досадой узнал, что уже без десяти минут двенадцать. Скоро засвистит сигнал на обед. На участке уже затихали, один за другим, станки. Ребята мыли эмульсией и обтирали ветошью руки, прежде чем идти в умывалку. К Карцеву подкатился Витюня Фролов.

— Обедать пора, упиратор, — напомнил он.

Это словечко — «упиратор» — образовали от глагола «упираться», что на жаргоне токарей означало упорную фанатичную работу без перекуров, без отдыха — когда доставался «калым», то есть выгодная партия деталей. В другое время Игорь обиделся бы на такое прозвище, но теперь промолчал.

— Так идешь в столовку или нет? — уже нетерпеливо спросил Фролов.

«Вот привязался, вахлачина!» — с досадой подумал Игорь. Идти вместе с Витюней Фроловым, слушать его грубую и наивную болтовню, в которой каждое второе слово — непечатное, Игорю не хотелось. И жаль было отрываться от станка: вернется ли после обеда этот чудесный настрой?

— Не пойду, — сухо сказал он Фролову, — Надо хоть норму выполнить.

— А что толку? Ну, заработаешь рупь двадцать. Крупные деньжонки…

— Сказал — не пойду! — озлобившись, рявкнул Игорь.

— Давай, давай, сходи с ума… Мало у нас психованных, еще один откопался! — Разочарованный Фролов, загребая тяжелыми ботинками из сыромятной кожи (даже такие у токарей не выдерживают более полугода: подошвы от стружки, масла, эмульсии скоро расползаются и отваливаются), пошел в сторону умывалки.

Весь обед и вторую половину смены Игорь трудился на совесть. Все шло хорошо, Фролов больше не приставал (он обиделся и тоже не отходил от станка), почему же не поднажать?.. Но все-таки до тысячи колец за смену Игорь не дотянул. Не перекрыл рекорд своего наставника Сазонова — в начале смены нечетко взялся.

В конце смены появилась контролер Дягилева. На этот раз она была молчаливой. С трудом разыскала на столике Карцева среди «запоротых» колец эталон, брезгливо вытерла тряпицей и стала проверять настройку приборов.

На усталом лице Дягилевой явилось сначала озабоченное, потом недоумевающее выражение.

— Ты проверял днем прибор? — спросила она.

— А ОТК для чего? — вопросом на вопрос ответил Игорь, спохватившись, что прибор-то он не проверял. Но ведь и Зоя, вспомнил он, ни разу к нему не подходила, хотя обычно являлась раза по три-четыре за день.

— А голова у тебя на плечах для чего? Ты только посмотри, что прибор-то показывает!

— Ну и что?

— Брак, вот что!.. Стрелку совсем зашкалило.

— Не может быть!

— Да посмотри, в конце-то концов!

Игорь посмотрел и испугался: Зоя вращала эталон в упорах, но стрелка стояла, не шелохнувшись. Скованный страхом, Игорь сейчас думал только о спасении.

— Это ты во всем виновата!

— Здрасте-подвиньтесь! — Зоя манерно поклонилась. — Тоже мне, беспомощный мальчик выискался!

— Проверять приборы — твоя обязанность! — Игорь был, как в бреду. Только одно он еще сознавал: Зоя — его спасение. С нее не вычтут, почему-то верил Игорь, отделается выговором. А ему Лучинин не простит!

— Ну как тебе не стыдно, Игорь! — возмущенно воскликнула Зоя. — Ведь ты же грамотный человек, Карцев, в университет собираешься поступать! Неужели трудно: раз в полчаса взять эталон и проверить прибор?.. Ты же знаешь — на мне теперь вся комсомольская работа. Вот сегодня в комитет вызывали, баню мне устроили за то, что шефскую работу в школе забросили. А я ведь не железная.

— Это меня не касается! — Игорь приободрился. — Зачем мне делать то, за что тебе деньги платят? Я — операционник, у меня второй разряд. За настройку станка отвечает наладчик, за приборы — контролер ОТК, а мое дело — рукоятки вертеть!

— Да как ты можешь такое говорить, Игорь! — изумленно произнесла Зоя. — Ведь все токари сами следят за приборами.

— А ты для чего? Чтобы туда-сюда подведенными глазками стрелять? — гремел Игорь. Так мог бы кричать Сивков — Игорь все же услышал в своем голосе чужую интонацию. Он чувствовал себя как пловец, изо всех сил старающийся вырваться из притяжения водоворота.

— Какой ты все-таки! — У Зои задрожала нижняя губа, она прихватила ее ровными белыми зубами. Глаза стали еще темнее, наполнившись слезами. Зоя махнула рукой и ушла.

Семен Лучинин не заставил себя долго ждать. Появившись на участке, остановился возле фрезерного станка, о чем-то спросил фрезеровщика дядю Сережу, удовлетворенно кивнул крупной, в завитушках черных волос головой, потом направился прямо к Игорю.

— Хоть половину сделал? — лишенным надежды голосом спросил он.

Безумно улыбаясь, Игорь ответил:

— Сделал! Вон сколько нахряпал: вагон и маленькую тележку. Одно в одно колечки — все брак!

Подняв брови, Лучинин пронзительно посмотрел на Игоря — и тот струсил уже по-настоящему.