Зеленый папа

Но друзей Боби увидеть не удалось. Одни были в школе, другие в колледже. Только Козлика Мансилью встретили у дверей дома. Козлик выпил слабительное и не имел ни малейшего желания разговаривать. Ну, не беда, вечером все соберутся, все обещали прийти в Серрито играть в войну. Боби объяснил приятелю, что не ходит в колледж потому, что его скоро увезут в «Соединенные Статы». Он хочет быть летчиком. Гражданским летчиком.

— Сколько телят у твоего папы? — осведомился Боби.

— Голов триста… — ответил Пио Аделаидо. Боби рассердился.

— Ну, ты, — буркнул он, — мне-то уж не заливай! Я сам тебя выкручиваться учил, а ты мне же и врешь: триста братьев, говорит!

— Ах, братьев!

— Понятно, братьев, старик. Мы в команде зовем братьев телятами, матерей — коровами, а отцов — волами…

— Но у волов не бывает телят, — поправил Аделаидо. — Ты теперь сам заливаешь.

— На побережье, может, и не бывает. Там быки есть, а здесь мы называем волами отцов, и у них бывают телята. У тебя сколько братьев?

— Четверо… А вот двоюродных целая куча… Я самый старший из родных братьев… А среди двоюродных есть и постарше, сыновья дяди Хуана…

Мальчики выпили воды. Каждый по три стакана. Животы звенели, как стеклянные барабаны.

— Вот было бы здорово, если бы ты поехал с нами на побережье! Там получше здешнего.

— Только жара чертовская…

— Жара чертовская, да получше, чем здесь. Тут холодно, скучно, все куда-то прячутся.

— Если твой папа попросит моего деда, он, может, и отпустит. Мне бы хотелось посмотреть, как там у вас, а потом с твоими братьями и другими ребятами составили бы бейсбольную команду…

— Ив войну сыграли бы…

— Вот увидишь, как мы сегодня вечером схватимся в Серро. Ты не думай, что это так, баловство; будет жарко… Но все-таки здорово было бы затеять войну и на побережье.

Когда автомобиль остановился у дверей отеля, Боби крикнул:

— Здорово живем!

Отец Пио Аделаидо был в холле с гостями, — так сообщил швейцар. Какие там гости, просто один земляк с побережья, лейтенант.

— Нет, это гость, — сказал Боби, вошедший поздороваться с сеньором Лусеро и поговорить насчет приглашения на побережье: если Лусеро попросит дедушку, тот непременно отпустит, — это гость, хоть и ваш земляк.

— Ладно, пусть гость… — ответил Пио Аделаидо, шагая через холл, заполненный людьми и большими цветочными вазами, и размахивая руками для храбрости.

Боби подошел к дону Лино, который разговаривал с лейтенантом Педро Доминго Саломэ, и попросил отпустить Пио Аделаидо погулять с ним, с Боби, вечером после обеда.

— Пожалуйста, пусть идет, — согласился Лусеро.

— Спасибо! — сказал Пио Аделаидо. — Ты зайдешь за мной, и мы отправимся.

Боби уже попрощался, когда вдруг вспомнил, что, войдя, не снял кепи, бейсбольное кепи с длинным и широким козырьком-лопаткой.

— Вы останетесь с нами и пообедаете, — говорил Лусеро, не обращая внимания на отнекивания лейтенанта. — Пио Аделаидо сбегает в номер, а мы выпьем пока по второй стопке. Возьми ключ, сынок, поднимись наверх и принеси мне мои таблетки.

Мальчик повернулся и пошел, размахивая для храбрости руками, — конца нет этому холлу, полному людей! — а Лусеро дружески похлопал офицера по колену и сказал:

— Нет, это хорошо, очень хорошо, что вам дали повышение. Так вот и делают карьеру, приятель.

— Кстати сказать, дон Лино, я думаю подать в отставку.

— В отставку, когда вас повышают? Пойдемте в ресторан. — Лусеро встал, гостю тоже пришлось подняться. — Хорошего винца за новый чин. Пива? Ну, нет. Пиво не пьют в таких торжественных случаях. Ведь вы теперь капитан.

— Видите ли, — продолжал Саломэ, — я хочу выйти в отставку, конечно, когда кончится эта история: не думайте, я не стремлюсь увильнуть от войны, в отставку, чтобы купить вместе с вами землицы и сажать бананы.

— Это не плохо, но, по-моему, не стоит вам бросать военную службу. Галуны добывать легче, чем сажать бананы. Военный чихнет — ему платят. Можно сказать, звезда ваша восходит.

— Ну, а этот паренек что тут поделывает? — спросил новоиспеченный капитан мальчика, который вернулся с лекарством для отца, еще раз пройдя через ненавистный холл.

— Мы с Боби Томпсоном ходили к его друзьям. Только их дома не было. Постучим в дверь и идем дальше.

— Вроде как письмоносец. Не так ли, сынок? Вот что значит быть мальчишкой, капитан. Постучал в дверь к приятелю, и уже доволен. В этом возрасте у ребят не дружба, а скорее влюбленность какая-то, вам не кажется?

— Нет, папа, совсем не так было, как вы говорите. Мы не сразу уходили, а стояли у дверей. Боби еще и свистел им, чтоб узнать, дома они или нет.

После обеда Пио Аделаидо помчался в номер, одним глазком взглянуть на подарки, купленные отцом для мамы и дяди, родных и двоюродных братьев. Подарки и заказы. А Лусеро с капитаном уселись в кресла в холле. Еще раз пришлось пересечь огромный салон, уже полупустой, худому большеголовому мальчугану, которого, как волосок на языке, беспокоила мысль о войне в Серрито.

Саломэ заказал шоколадный ликер, Лусеро попросил коньяку, и оба взяли по сигаре.