Зеленый подъезд

Пивной ларек визуально отцентровывает этот пятачок, словно являя собой столицу маленькой пивной республики. Правда, термин «Пивная республика Тестовская» я узнала позже – так именовал этот район сам Данила Тестовский. А в тот ясный и теплый сентябрьский денек я шла и не могла понять, почему же тут так тихо и безмятежно. Может, из-за отсутствия даже намека на дорожное движение, так как Тестовская была отграничена от суетливого московского пространства практически со всех сторон. Железная дорога с одной стороны, Москва-река – с другой, заборы промзоны и трамвайное депо с третьей и, наконец, заброшенная ветка железной дороги с четвертой. Нет, дороги под автомобили там, конечно, имелись, как и в деревнях, я думаю. Просто по ним ездили только те редкие местные мужики, которым было куда ездить и на чем. А поскольку решающее мужское большинство Пивной республики не работало или работало на этом самом трамвайном депо и в промзонах, то в квартале стояла тишина. Если бы там прошлась по улице лошадь или, скажем, корова, я бы ничуть не удивилась. И главное, ритм жизни был совершенно не московским. Люди никуда не спешили, ни к чему особенному не стремились. Жили, играли в домино, варили борщи и пили пиво. А ведь между тем это был практически центр Москвы. Географически, так сказать.

Когда я немного освоилась у Данилы, он повел меня гулять по району. Мы забрались по откосу к старой ветке железки. Там стояли ржавые вагоны, пустые и манящие. Когда я по ним бежала, они каждый мой шаг озвучивали гулкими железными завываниями. Мы пошли по путям, заросшим травой, и вышли на старый заброшенный мост. Москва-река плескалась далеко внизу, сквозь ограждения виднелись ее волны. Было страшно и захватывающе, а когда мы перебрались-таки на другой берег, то я обнаружила, что стою на Кутузовском проспекте, вокруг несутся невесть куда страшные черные тонированные машины. По тротуарам бегут, опустив глаза, измученные люди с лицами серого цвета. Я в Москве. Долго еще меня потрясал этот переход от тишины и покоя деревни к суете столицы.

Но это все было потом, а в тот день я подошла к облупленной кирпичной пятиэтажке, поднялась на третий этаж и позвонила. Я сразу же поняла, в какую мне квартиру. Она не нуждалась в дополнительных опознавательных признаках типа номера. Изломанная, с дыркой вместо звонка, запертая, по-видимому, изнутри на щеколду или еще на что-то непонятное, расписанная шедеврами человеческой мысли и творческого порыва. Изнутри был слышен приглушенный разговор. Значит, кто-то там есть, слава богу.

– Привет! – улыбнулась я темному пятну с длинными волосами.

– Ты кто? – спросило оно.

– Я Элис. Ты меня не знаешь. Я от...

– Мне параллельно. Чего надо?

– Ты Данила?

– Допустим. И что?

Я испугалась. Он не был настроен благодушно, а я уже собралась ночевать в приличных условиях.

– Ничего. Вроде ты можешь выручить человека на пару дней.

– Могу, – неожиданно легко кивнул он и распахнул дверь, давая мне пройти. Конечно, по поводу приличных условий я сильно ошиблась. Легкий шок и реальное желание убежать вдаль. Но поскольку бежать некуда – я прошла внутрь и присела. На пол, так как больше было не на что.

– И что ты, Элис, хочешь сказать?

– Мне негде жить, – честно призналась я. Хотя уверенность в том, что я смогу жить тут, таяла на глазах. Однокомнатная квартира, где с комфортом расположилось где-то пятнадцать человек, была меблирована одним диваном, на котором поместилось около пяти-шести из них. По книжным полкам ползали тараканы, на обоях запечатлелись разномастные художественные произведения в стиле творчества Дали, этюды из серии «Пауки, шприцы и небеса», надписи разного размера (от простых записей шариковой ручкой до серьезных наскальных стихов, где каждая буква размером с книгу).

«Меня тянет к луне» – маленькая заметка на стене около входа. Рядом автор попытался изобразить свой полет к луне. Стиль – граффити с использованием элементов сюрреализма. «Всего отрадней прыгнуть из окна, отринув тьму...» Романтично. Исполнено в цвете, буквы переплетены между собой наподобие арабской вязи. Старательно рисовали, явно долго. Эти характерно красивые заметки я нашла и в туалете, и около балкона. Их автор явно бывал у Данилы неоднократно. Интересно, кто написал это. Думаю, нам есть о чем поговорить. «У меня болят вены» – тоненький росчерк, то ли ручкой, то ли карандашом. Реальный крик души. Рядом, по-моему, можно даже идентифицировать капли крови.

И крупным планом прямо над диваном нанесено чье-то сильное переживание. Черная тушь стекает с краев букв, ряды неровные, ломаные. Восклицательные знаки отражают яростный порыв души.

Проснулся – а в ванне
Блюет чувак голый!
Вокруг одни глюки!
Во всех углах – мыши!