Зеленый рыцарь. Легенды Зачарованного Леса

Немного пройдя по лесу, Морис оказался в широкой лощине, посреди которой стояли развалины заброшенных гончарных цехов. Пять веков назад обеденные тарелки и супницы, изготовленные здесь, покупали и мавританские, и христианские короли. Потом эта часть страны перешла к Франции, и гончарные изделия оказались в особняках Парижа, Лиона и Марселя. Но во времена Революции почти все богачи, владевшие цехами, попали на гильотину. Те немногие, что спаслись, так и не вернулись.

Теперь здесь все было разрушено: крыша провалилась, а вместо окон в каменных стенах зияли дыры, сквозь которые просвечивало солнце. Морис встал на цыпочки и заглянул внутрь. Там, где когда-то бегали по натертому паркету рабочие, сейчас росла густая трава.

Морис обошел постройку и замер от удивления. Внизу у речки блестели на солнце три высокие насыпи, будто покрытые драгоценными камнями. Морис никогда такого не видел. Издалека казалось, что среди ромашек, шиповника и кружевного папоротника сверкают настоящие алмазы и солнечный свет играет на их гранях. Он словно попал в сокровищницу из волшебной сказки.

– Мам! – Морису захотелось, чтобы она это увидела. – Мама!

Но она была слишком далеко. Тогда он решил, что лучше не шуметь: не стоит привлекать внимание тех, кто гуляет по лесу – если на этих насыпях действительно драгоценные камни. Для начала он набьет ими карманы, а потом приведет сюда маму. Раз он нашел сокровища, они смогут купить особняк на морском побережье, он поправится, и папа приедет и останется с ними жить. И они снова будут счастливы.

Морис стал тихонько спускаться к насыпям. Под ногами хрустело – он шел по разбитому стеклу и фарфору. Подойдя ближе, он увидел, что насыпи – всего лишь кучи битой керамики, а то, что сверкало на солнце, – просто осколки посуды. И никаких сокровищ.

Осторожно, чтобы не пораниться, Морис набрал полную пригоршню черепков и отнес их к реке. Там он держал их в воде, пока вся грязь, налипшая за столетия, не смылась. Стряхнув капли, он разложил блестящие черепки на берегу. По некоторым тянулась позолоченная кайма; на одном полностью сохранилась черная королевская лилия. Еще три осколка были из такого тонкого голубого фарфора, что когда Морис посмотрел сквозь них на свет, то увидел смутные очертания деревьев.

Морису стало жарко, и он, тяжело дыша, сел на землю. Когда ветер шевелил ветки деревьев, солнечный свет вспыхивал на черепках, разложенных на речной отмели. Морису здесь понравилось. Пусть тут не оказалось сокровищ, но было приятно помечтать о богатстве. Помечтать о том, чтобы снова стать здоровым. В таком месте вообще хорошо мечталось.

Он довольно долго просидел в тишине. Птицы, упорхнувшие при его приближении, вновь защебетали, вокруг запорхали бабочки… А потом Морис увидел, как из-под земли появляются небольшие фарфоровые горки – одна, другая, третья; еще и еще, пока он не сбился со счета. Они медленно вырастали среди цветов и зарослей травы.

Морис сидел неподвижно. Он не понимал, что заставляет осколки собираться в горки. Он дрожал, но и не думал убегать, с опаской наблюдая за происходящим. Иногда друг к другу ползли всего лишь три черепка, иногда – целая горстка. Они были чистые и яркие, со сглаженными краями. Одна горка из шести белоснежных осколков натолкнулась на голубые черепки, которые отмыл Морис, и отпрянула, словно удивившись чему-то.

И тут Морис услышал пение. Это была странная мелодия, мягкая, еле уловимая. Ее почти заглушал самый тихий птичий щебет, поэтому мальчику пришлось напрячь слух. Фарфоровые осколки звенели при движении, и в этом звоне слышался высокий чистый голосок. Морису показалось, что мелодия похожа на китайскую.

Другие фарфоровые горки заторопились: розовые, белые, пестрые. Их собралось так много, что теперь Морис отчетливо слышал пение. В какой-то миг, окруженный этой мелодией, он перестал бояться. Он подумал, что существа, которые умеют так петь, не обидят его. Казалось, в песнях они обсуждают достоинства каждого черепка, отмытого Морисом. Наконец он не выдержал, дотянулся до белого осколка с лилией и бережно положил его рядом с терракотовой горкой, решив, что тот ей отлично подойдет.

Пение тут же смолкло, и горки исчезли под землей. Теперь никто не смог бы заметить в этом месте что-нибудь странное. Морис убрал руку и затих. Ему хотелось, чтобы они появились снова.

Однако прошло немало времени, прежде чем это произошло. Уже давно пели птицы, и бабочки кружились у Мориса над головой. Затем он увидел, как терракотовая горка постепенно выстроилась в ступенчатую пирамиду, у которой самые большие осколки лежали в основании, а самый маленький венчал вершину. Посередине, словно щит, был выставлен осколок с лилией.

«Похоже на елку», – подумал Морис.

Но чем дольше он ее разглядывал, тем сильнее она напоминала ему китайский храм. Тогда он понял, что это были за существа.

– Пагоды, – прошептал он. – Пагоды!