Зеленый свет

– Как это? – не понял я.

– Ну вот я – Леви Макконахи. Вида – Вида Макконахи. А мама – Камила Алвес. Почему у нее другая фамилия?

Поразмыслив, я ответил:

– Потому что мы еще не женаты.

– А почему? – спросил он.

Если у вас есть дети, то вы знаете, что иногда они задают такие вопросы, на которые обязательно отвечать с умом, потому что наши слова запомнятся на всю жизнь. Вот и этот вопрос был из таких.

– Очень хороший вопрос, – сказал я. – Я хочу жениться на маме. Но мне это не то чтобы необходимо. Если я женюсь на маме, то должен чувствовать, что мне это необходимо. Я не хочу этого делать, потому что так положено или потому что я просто этого хочу. Я хочу сделать это тогда, когда почувствую, что это необходимо.

– Ты боишься, да? – спросил он.

Вот еще один вопрос из тех же. И я – как на суде. Очевидно, мой трехгодовалый сын унаследовал мои способности вести дебаты и устраивать перекрестный допрос. Я снова задумался.

– Да, немного.

– А чего ты боишься?

– Потерять себя, – ответил я.

На следующий день я пошел к пастору.

Мы беседовали о священном институте брака и о том, как преодолеть мои страхи. Пастор говорил о таинстве бракосочетания, о союзе людей, которым суждено быть вместе, о том, что совместная жизнь – рискованная затея, но не лишает человека индивидуальности, а, напротив, питает и озаряет его. О том, как те, кто вступает в супружеский союз, становятся единым целым и что в браке не теряешь часть себя, а, наоборот, расширяешь границы своего «я». Давая обет Господу, супруги фактически утрачивают свои личности. Три сущности – жена, муж и Бог – в единении становятся единодушными. 1 × 1 = 3. Такое вот мистическое умножение.

– Брак требует смелости и жертв, – сказал пастор, а потом поставил меня перед выбором: – Мэттью, что для тебя представляет больший риск: ваши теперешние отношения или супружеская жизнь?

Я воспринял это как вызов и стал над ним размышлять. Несколько недель я обсуждал проблему с пастором, с братом и с теми из моих знакомых, кто вел счастливую семейную жизнь. Вскоре я впервые дерзнул взглянуть на брак не как на конечную цель, а как на новое приключение, как сознательный моральный выбор единого духовного роста вместе с женщиной, с которой я и без того хотел провести весь свой век. С ней, единственной, я мечтал встретить свой восемьдесят восьмой день рождения.

Я впервые осознал, что брак – нечто большее, чем библейское наставление и требование закона, за соблюдение которого я обязан отвечать. Я ощутил внутреннюю необходимость жениться на Камиле.

В 2011 году, в Рождество Христово, я преклонил перед ней колена и попросил ее руки.

Она согласилась.

Но дня свадьбы мы не назначили.

Камила совершенно не похожа на мою маму, но в мае 2012 года, спустя пять месяцев после того, как я сделал ей предложение, она поступила со мной точно так же, как мама поступила с отцом. С одной лишь разницей.

Она вручила мне приглашение на нашу свадьбу.

– Хорошо, – сказал я. – А когда?

Она протянула мне еще один снимок УЗИ.

– У нас будет третий ребенок, но я не хочу стоять с брюхом перед алтарем в день свадьбы.

На свадьбу мы пригласили восемьдесят восемь самых близких друзей и родственников и разбили во дворе сорок четыре палатки, чтобы дать гостям приют на три дня гуляний. Меньше чем через месяц, 13 июня 2012 года, Камила Араухо Алвес стала Камилой Алвес Макконахи.

Мы венчались по католическому обряду. Церемонию проводили брат Кристиан из монастыря Христа в Пустыне и наш пастор Дейв Хейни, Джон Мелленкамп играл псалмы, а жрица кандомбле благословила нас по ритуалу афробразильской магии.

После свадьбы мой брат Рустер заявил:

– Братишка, по-моему, все прошло не хуже, чем в раю.

Тем вечером, у алтаря, Камила посмотрела мне в глаза и сказала:

– Мне не надо ничего, кроме того, что ты готов мне дать.

Тем вечером я женился на женщине своей мечты. Единственной и лучшей на земле. Она русалка.

Меня больше ничего не пугало, и, отправившись в погоню за новыми тайнами, я всецело предался преданности и впервые в жизни осознал, что даже если споткнусь, то не упаду. Я понимал, что перед нами обязательно возникнут трудности, потому что супругам всегда есть над чем работать. Я больше не гоняюсь за бабочками, потому что мы с Камилой ухаживаем за садом и бабочки слетаются к нам сами.

Моей маме больше не нужны корректорские белила.

А у Леви стало одним вопросом меньше.

ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ

Я знаком с двумя Ливингстонами. И на одного и на другого я обратил внимание издалека, примерно так же, как когда заметил Камилу в клубе. Я воспринял их как впечатления. Оба были сильными, прямодушными и уверенными людьми, которые вели себя с достоинством и сдержанным благородством. Такой необычный типаж: днем лесоруб, а вечером – дирижер симфонического оркестра. Оба – ренессансные личности, постигшие искусство жить. В дальнейшем я познакомился с ними поближе и выяснил, что первое впечатление меня не обмануло – такими они и были.