Зеленый. Том 3 (светлый)

– Да ну их к лешему, – отмахиваюсь. – Меня совершенно другое волнует сейчас. В первую очередь, радость. И во вторую – тоже она. Я с середины марта, когда началась паника, и горожане заперлись по домам, подсчитываю людей, которые бесстрашно ходят по улицам, с любопытством смотрят по сторонам, радуются всему необычному и просто наступившей весне. Знаешь, сколько насчитал? На весь город тысяча семьсот семьдесят три человека. Вполне вероятно, кого-нибудь пропустил, но в целом, вот такая статистика. Сам факт, что они у нас есть – зашибись. Каждый благословенен. Но если честно, этого маловато, чтобы уравновешивать вред. Надо ещё добавить. Для начала – всех вас. Вы же крутые, силищи много. Один потянет на несколько сотен нормальных весёлых людей. Может больше, точно не знаю, прикладной математик из меня так себе. Да и зачем считать, если можно просто проверить? Выпустить на улицы города отдохнувших, довольных вас и посмотреть, что из этого выйдет, восстановится ли баланс. Городу очень надо, чтобы восстановился. Он же сейчас среди этих чудес стоит, как больной на празднике – вроде, всё здорово, только ноги не держат, потому что по жилам струится яд. Люди, как ни крути, кровь города. Он, к сожалению, состоит из всех своих жителей сразу, а не только из таких замечательных нас. Плюс скучает по Стефану, это тоже проблема. Если честно, худшая из проблем. Мы с Нёхиси каждый день заново объясняем, что Стефан его не бросил, а просто во времени, как последний дурак, застрял. Город и сам это знает, но назавтра опять переспрашивает: «Точно-точно вернётся? Не навсегда сбежал?» Я его понимаю лучше, чем мне бы хотелось. Сам себя так же чувствовал, когда просыпался совсем человеком. Всё болит, трудно даже пошевелиться, мысли смешались, Нёхиси рядом нет, лежишь и поневоле гадаешь: а может быть, я всё выдумал? Я – не волшебное существо, а обычный мечтатель, псих, или просто пьяница? Мало ли что пригрезилось, не было ничего.

Кара снова меня обнимает: «Что за глупости, боже?» И – умеет она огорошить! – ласково гладит по голове.

– Это раньше было, – поспешно говорю я. – Так давно, что уже почти не считается. До того, как я сжёг свои имена. Я, если что, не жалуюсь, было и было, куда деваться. За всё это счастье, в которое моя жизнь превратилась, нормальная цена. Просто я очень хорошо понимаю, как себя чувствует город без Стефана. Но радость совершенно точно его исцелит, как меня тогда исцеляла. Вышел из дома, зашёл в кофейню, краем уха услышал хорошую музыку, погладил чужую собаку, встретил приятеля, поболтал с ним, развеселился, и уже вполне можно жить. Мы пока неплохо справляемся с ролью музыки, собаки и друга, и те люди, которых я насчитал, отлично нам помогают, но явно надо добавить ещё.

– Всё, искусил, – улыбается Альгирдас. – Окончательно и бесповоротно. Сегодня же забью на ночное дежурство и отправлюсь гулять.

– Завтра забьёшь, – говорит ему Кара. – Сперва надо придумать, как нам теперь жить. Как увязать усиленное патрулирование наяву с увеличением числа выходных. В одиночку я с этой тяжкой думой явно не справлюсь, твоя голова нужна.

– На блюде, с веткой укропа в пасти, – кивает Альгирдас. – Ладно, сделаем. Будет тебе голова.

Рыжий кот, не просыпаясь, дёргает ухом, на этот раз одобрительно: «Какие все молодцы».

* * *

Через час наши гости уходят, захмелевшие не столько от моего глинтвейна, сколько от радикальной смены жизненной парадигмы и предвкушения грядущих весёлых дней.

Я поднимаюсь, мою кастрюлю; лень ужасно, но я так привык. Что бы ни случилось, инструменты должны быть в порядке; я и кисти когда-то сразу же мыл, даже если на ногах к тому моменту практически не держался. А теперь я – мистическое явление, и инструмент у меня – кастрюля. Допрыгался, называется. Докатился. Счастливый… нет, ни фига не финал.

Ставлю кастрюлю на стол и подхожу к буфету, на котором спит Нёхиси. Невозможно устоять перед искушением дёрнуть за хвост всемогущее существо. Я, конечно, слегка его дёргаю, можно сказать, символически, едва прикасаюсь, но кот недовольно мяукает и открывает один зелёный, как море глаз.

– Ты присматривай за мной, пожалуйста, – говорю я ему. – Береги. Чтобы не проснулся человеком посреди всего этого. Всегда справлялся, ты знаешь, но сейчас могу и не справиться. Натворю, чего доброго, бед.

Я до сих пор ни разу не просил Нёхиси: «береги меня». И вообще никого, никогда. Невозможная постановка вопроса. Беречь меня, вот ещё. Не для того моя роза цвела. И вдруг само как-то вырвалось. Похоже, атмосфера в городе даже мне не на пользу. Догнал меня самый страшный мой страх.

Рыжий кот утешительно дёргает ухом – дескать, ладно, не боись, сберегу. Но решив, что этого недостаточно, говорит человеческим голосом:

– Кем-кем ты просыпаться собрался? В зеркало на себя посмотри.

Четвёртое море Пыльного бирюзового цвета, цвета зелёного чая, цвета тенистой поляны, зелёного цвета бистро

Я

май 2020 года