Зеленый. Том 3 (тёмный)

– Я минувшей зимой на Другой Стороне видел, как умерла ваша жрица Сабина. Хотя на настоящую смерть это было совсем не похоже, так что скорее не умерла, а ушла.

– Жрица Сабина?

– Сабина – её имя на Другой Стороне, настоящего она не назвала. Сказала, что не помнит сама.

– Когда говорила с тобой, не помнила, – подтвердила Кира. – А когда вспомнила, ей уже стало не до разговоров. Оно всегда так. А как вообще дело было? Что случилось? Почему ты её провожал?

– Мы прежде встречались. Она мне гадала в кафе. Даже дважды; на самом деле, неважно. Факт, что я ночью встретил её на мосту и узнал. И она меня тоже узнала. Сперва даже за своего приняла. Решила, я тоже посланец Чёрного Севера, потому что состою из разных материй, как и она. В общем, Сабина сама попросила меня остаться, её проводить. Я думал, она умрёт у меня на руках – ну, как умирают все люди. Рвался её спасать, предлагал проводить на Маяк. Но оказалось… да ты сама, наверное, знаешь, как ваши уходят. Невероятное было событие. Эта текущая в небо огненная река до сих пор у меня перед глазами стоит.

– Надо же, как совпало, – вздохнула Кира. – Ничего не скажешь, красиво плетётся твоя судьба. Ты же виленский, я не ошиблась?

Эдо кивнул, она рассмеялась, довольная:

– И не могла ошибиться! Поди земляка не узнай.

– Земляка?! Так ты сюда из Вильно приехала?

– Я-то в Кровавых горах родилась. Но люди, основавшие нашу традицию, пришли на Чёрный Север из Вильно. Они легко нашли общий язык с местными колдунами, поняли, что хотят примерно одного и того же, объединили усилия, и с тех пор мы – то, что мы есть.

– Ни фига себе! – присвистнул Эдо. – Я не знал.

– Естественно, ты не знал. А теперь знаешь. На то и жизнь, чтобы не сразу, а постепенно всё узнавать.

– В учебниках о таком точно не прочитаешь.

– В учебниках? Да ещё бы! После эпохи хаоса в учебниках могла остаться только полная ерунда.

Эдо сразу подумал о Тони Куртейне, до сих пор по уши влюблённом в историю древнего мира. И поклялся себе никогда, ни за что, даже напившись вусмерть и в очередной раз сдуру смертельно обидевшись, эту жестокую правду, подкреплённую авторитетом старой жрицы Чёрного Севера, ему не выдавать.

– Я знаю, кто умер на вашей Другой Стороне минувшей зимой, – сказала Кира. – Та, кого ты называешь Сабиной, Семнадцатый Нож Са Шахара, благословляющая. Её настоящее имя – подарок тебе. На память и на удачу. В благодарность за то, что ты оказался в нужное время в нужном месте и её проводил. Взгляд у тебя – то что надо. У нас такой взгляд называется «благословляющим», и его обладатели носят соответствующий титул – как, собственно, Са Шахара и остальные Ножи. Но мы так смотреть специально учимся, а ты, похоже, просто таким уродился. Смешные всё-таки сейчас времена! Родился не где-то, а в Вильно, с настолько явно выраженным высоким призванием, что считай, ходил с табличкой на шее, но некому оказалось его в тебе разглядеть. Ну всем вокруг небось и досталось! «Благословляющий взгляд» только звучит прельстиво, а на деле возвышающее благословение – то ещё испытание. Рядом с такими как ты легко умирать, возможно воскреснуть, но тяжело просто жить.

– Есть такое дело, – невольно улыбнулся Эдо. – Друзья у меня закалённые, в смысле, до сих пор, как видишь, меня не убили. И даже не сбежали от меня на другой край земли. А вот мама с сёстрами натурально выдохнули, когда я, закончив школу, поселился отдельно, хотя для подростка я был не особо противный, дома уж точно ничего ужасного не творил. Когда я сгинул на Другой Стороне, они, говорят, горевали, но теперь только рады, что у меня вечно нет времени даже раз в месяц кофе с ними попить. Я на них, если что, не в обиде, но спасибо за объяснение. А то я всегда удивлялся: все вокруг меня любят, а родные… ну, тоже, наверное, любят, но только когда меня рядом нет.

– Это обычное дело, – кивнула Кира. – Люди с высоким призванием – родня всему миру, но часто чужие в своей семье. Особенно, когда семья простая, не жреческая, и родственники сами не понимают, что им не так. Чувствуют себя как козы, сдуру выкормившие волчонка, хотя никто не пытается на них нападать.

– Да, не позавидуешь, – согласился Эдо. – Сидит под боком такое ходячее благословение, зыркает исподлобья, хочет странного, требует невозможного. Им пришлось нелегко. Но справедливости ради, больше всех от меня всё равно доставалось мне самому.

– Это тебе от собственного призвания доставалось. Большую Судьбу не волнует, что мы там о себе понимаем, чего хотим и к чему стремимся. «Призвание», собственно, означает, что ты, с её точки зрения, есть. А всех, кто для неё существует, Большая Судьба бесцеремонно использует по назначению – как игрушку, оружие, инструмент. Это трудная жизнь, мало кому по плечу. Но со временем, если выживешь, вполне можно войти во вкус.

– Я, похоже, уже вошёл. Очень часто в последнее время думаю, что не променял бы свою жизнь ни на какую другую. Даже если бы предложили забрать только боль и ужас, а радость, знания и умения оставить как есть. Ну уж нет, мне всё надо! Отличные у меня оказались и ужас, и боль.