Зеленый. Том 3 (тёмный)

На холм Тауро поднимались медленно, потому что Иоганну-Георгу – зная его, невозможно в такое поверить! – было трудно идти. То есть не физически трудно карабкаться в гору, дело было в чём-то другом. Эдо на каких-то участках натурально тащил его силой, причём, опять же, не сказать, что это было именно мускульное усилие, такого здоровенного он бы, пожалуй, далеко не уволок. А так шаг за шагом, понемногу, не останавливаясь, поднялись и вышли к ЗАГСу, а оттуда на улицу Басанавичюса, которая там в двух шагах. Тонино кафе Эдо увидел издалека, чего раньше никогда не случалось. Оказалось, оно становится видимым, когда окно нараспашку, а на подоконнике кто-то лежит.

Иоганн-Георг ещё крепче вцепился в Эдо, но тут же его отпустил и побежал к распахнутому окну. Заглянул внутрь, то есть засунулся туда буквально по пояс и громко, на всю улицу расхохотался:

– Шикарная наружная реклама у вас!

Эдо к тому моменту совсем упахался, поэтому бежать не стал. И битву титанов наблюдал издалека. Ну, то есть как – битву. Просто лежавший на подоконнике Стефан вскочил, схватил Иоганна-Георга и так долго, яростно его тряс, словно всерьёз собирался вытрясти душу, а та застряла – ни туда, ни сюда.

Когда Эдо подошёл ближе, битва уже закончилась, то есть Стефан больше никого не тряс, а просто висел у своей жертвы на шее, время от времени от избытка чувств стукая по плечу кулаком, а Иоганн-Георг, довольно неубедительно изображая невозмутимость, говорил:

– Это, по-моему, как-то недостаточно благоговейно. Но хер с тобой, я привык.

– Через дверь заходите оба, – наконец скомандовал Стефан. – Не надо в окно. А то знаю я эти окна, возомнит себя дополнительным входом, потом не проветришь нормально, тут же хрен знает кто поналезет из каких-нибудь альтернативно прекрасных волшебных миров.

Эдо открыл дверь с табличкой «Бюро переводов», пропустил вперёд Иоганна-Георга и вошёл сам. Вот тут-то предусмотрительно обретённый ещё на набережной дзен ему и пригодился. Чего он точно не ожидал, что в Тонином кафе его однажды встретят пронзительным воплем: «Эдо Ланг, я тебя ненавижу!» – и в голову полетит стакан.

От стакана он в последний момент уклонился. Из-за стола поднялась Ханна-Лора, растрёпанная, словно только проснулась, и румяная, будто с мороза зашла.

– Нахера ты послал меня открывать Проходы? – спросила она. – Ты вообще представляешь, как это трудно? Ты сам когда-нибудь хоть один сраный Проход на Другой Стороне открыл? Я чуть не сдохла, пока две какие-то несчастные щёлки слегка приоткрыла! Долбаная материя, нелепый дурацкий мир! И вдруг эти твари негодные взяли и сами открылись.

– Какие твари? Кто у нас твари? Проходы? – растерянно уточнил Эдо, до которого наконец начало доходить, что Ханна-Лора невообразимо, запредельно пьяна.

– Ну а кто ещё? Открылись, как ни в чём не бывало! Как будто не из-за них поднялся переполох!

– Так, стоп, погоди. Получается, всё хорошо?

– Вот именно! – взревела Ханна-Лора. – Всё и так хорошо! И мне обидно! Кучу сил просрала, а они потом сами! Ненавижу тебя, Эдо Ланг!

Из-за барной стойки наконец выбрались оба Тони, Куртейн и его двойник, бросились к Ханне-Лоре, обняли её, усадили обратно в кресло, хозяин кафе ласково, как плачущего ребёнка, погладил по голове, а Тони Куртейн объяснил:

– Мы нечаянно её напоили. Кто же думал, что аж сама Ханна-Лора от какого-то несчастного стакана настойки на Бездне начнёт буянить. Но кстати, очень хорошо, что буянить, она сюда еле живая пришла. И так страшно тебя ругала, я почти испугался, что всерьёз проклянёт, как у них при Второй Империи было принято…

– Ну ты совсем дурак, что ли? – вскинулась Ханна-Лора. – Историк великий нашёлся. Знаток! Не всё правда, что в книжках написано. Не было у нас принято проклинать!

Иоганн-Георг, восхищённо наблюдавший за этой сценой, подмигнул Эдо:

– Шикарно нас с вами встретили. И главное, как грамотно распределили нагрузку: при входе в мир духов каждого героя избивает ответственный за его родную реальность шаман.

– «Избивает»! – передразнила его Ханна-Лора. – Если бы! Я даже не попала в него. И буду сожалеть об этом до конца жизни… правда, пока не решила, чьей.

Эдо так проникся, что поднял с пола стакан и собирался дать его Ханне-Лоре, потому что право на вторую попытку священно, ни у кого нельзя его отнимать. Но в этот момент от переполоха наконец-то проснулся спавший на буфете рыжий кот. Сонно щурясь, огляделся по сторонам, потянулся, выгнул спину и вдруг зарычал так, что стены ходуном заходили. Эдо, обычно не склонный критиковать чужие способы самовыражения, невольно подумал, что если уж взялся рычать так ужасно, словно возвещаешь погибель Вселенной, лучше бы всё-таки в этот момент не выглядеть настолько милым котом.

Милый кот метнулся к Иоганну-Георгу; если называть вещи своими именами, просто прыгнул с буфета ему на голову, в результате чего оба предсказуемо рухнули на пол.

– Ты, блин, думай, что делаешь! Я же в человеческом теле! – взвыл Иоганн-Георг.