Зеленый. Том 3 (тёмный)

– Да не парьтесь вы! – смеётся Иоганн-Георг. – Я пошутил. Идея вас тут припахать хороша только тем, что совершенно абсурдная. Но её достаточно высказать, не обязательно осуществлять. А что касается благодарности делом – это, конечно, правильно. Сам всегда только так и благодарю. Но у меня для вас совсем другое задание. Не абсурдное. Жизненно важное: вы, пожалуйста, будьте. В идеале, всегда. Дело даже не в том, что я вас люблю больше жизни, как всех, кто сам стал больше жизни, вышел за отпущенный человеку предел. То есть в этом, конечно, тоже! И даже в первую очередь. Я тот ещё эгоист. Но есть ещё и ваша природа, устройство, конструкция, не знаю, как лучше сказать. Очень важно, что вы физически в равной степени принадлежите обеим реальностям и постоянно шляетесь туда-сюда. Вы же теперь, как и я, живое олицетворение невозможного – тоже из разных материй слеплены и при этом хотя бы отчасти всё ещё вполне человек. Я считаю, в интересные времена, вроде нынешних лишнее невозможное точно не повредит.

Эдо берёт чашку, пробует кофе. Говорит:

– Вы сами наверняка уверены, что просто бессовестно хвастаетесь, когда заявляете, что варите кофе лучше всех в мире. А это, скорее всего, чистая правда. Не то чтобы я великий гурман и эксперт, но если смотреть на ваш кофе моим новым зрением, можно заметить, как в нём что-то тёмное, но при этом сияющее кружится, светится, мельтешит, и сразу становится ясно, как будто словами сказали, что оно изменяет всё, к чему прикоснётся, улучшает… нет, неудачное слово, скорее, придаёт вектор движения к идеалу. Не представляю, что это за материя, ничего даже близко похожего нигде больше не видел. Но в вас самом оно тоже явственно есть.

– А, ну так это, наверное, просто природа Бездны так во мне проявляется, – флегматично кивает тот.

– Природа Бездны?!

– Прикиньте. Сам в шоке. Но заслуживающие доверия эксперты, съевшие на таких делах не просто собаку, а созвездия Большого и Малого Пса, на полном серьёзе утверждают, что я – сама Бездна. Только совсем маленькая пока.

* * *

– Миф – это надчеловеческое, – говорит Эдо Ланг. – Точнее, внечеловеческое, не обязательно именно «над-». Иными словами, мы оказываемся в области мифа всякий раз, когда происходящее выходит за рамки наших представлений о возможном лично для нас. Например, я окажусь в пространстве мифа в тот момент, когда мне выдадут междугородние права.

– Это всё-таки вряд ли, – ехидно говорит женский голос из дальнего ряда, лица отсюда не разглядеть; видимо, кто-то из служащих Дорожного отдела Граничной полиции из любопытства публичную лекцию посетил.

Аудитория смеётся: всем, кто хотя бы пять минут видел и слушал профессора Эдо Ланга, ясно – где он, и где междугородние права.

– Вот и я о том же, – невозмутимо кивает Эдо. – В общем, у каждого из нас свой персональный список невозможного. У кого-то он длиннее, у кого-то короче, но обязательно есть. А поскольку мы сейчас говорим о художниках Другой Стороны, надо умножить число пунктов в списке на тысячу… нет, на несколько тысяч. А может, возвести в какую-то степень? Не соображу, как лучше. Математики в зале есть?

Аудитория снова смеётся. Эдо доволен, это хороший знак. Ты реально крут, если люди так веселятся, когда ты говоришь с ними о бесконечно сложных и, в сущности, горьких вещах.

– Для людей Другой Стороны очень многое невозможно; как минимум считается таковым. – продолжает он. – Включая совершенно обычные вещи, вроде существования изнанки реальности, радости как фундамента бытия, или, скажем, зачатия исключительно по собственному желанию, от избытка любви. Это первое, что мне пришло в голову; на самом деле примеров столько, что можно было бы перечислять до завтрашнего утра. Но парадоксальным образом, при должном подходе эта нужда оборачивается благом – чем длинней твой список персонального невозможного, тем больше шансов выхода в миф. И эти шансы неосознанно, но безошибочно реализуют художники Другой Стороны. Потому что вдохновение там – тоже вещь невозможная. Все, кто бывал на Другой Стороне, помнят, какое состояние сознания там считается базовой нормой. Плясать приходится от него. Ну и пляшут, как миленькие, куда им деваться. И вот до чего иногда доплясываются. Нам и не снился такой разгон.

* * *

– Если есть выбор между мифом и его отсутствием, выбирай миф, – говорит Эдо Ланг.

Он стоит в совершенно пустой аудитории, лекция давно закончилась, слушатели ушли, он остался один.

– Если нет выбора, выбирай верить, что выбор есть, просто ты по дурости его не видишь; тем более, это и правда так. После смены концепции выбирай миф, – говорит Эдо Ланг, уставившись в стену. Он понятия не имеет, к кому обращается, но ему сейчас кажется, что важнее всех и всего на свете этот неведомый адресат.

Это ты, любовь моей жизни, – удивлённо думает он голосом Сайруса, – сейчас хорошо сказал.

Жанна

июль 2020 года