Зеленый. Том 3 (тёмный)

Некоторое время они молча идут по улице, освещённой одновременно современными фонарями, дымными факелами и огромной новогодней гирляндой, которую забыли, или просто не захотели убрать.

– До сих не понимаю, как мне тогда удалось завлечь тебя своим бубном, – наконец говорит Стефан. – Я-то парень не промах, конечно, но что тебе, всемогущему, какой-то наглый человечий шаман. Но это лучшее, что я за всю свою жизнь сделал. Если бы мне сказали, что из всех моих дел можно сохранить только один поступок, а остальные исчезнут, как не было, я бы выбрал его.

– Спасибо, – улыбается Нёхиси. – Совершенно не представляю, как такая глупость возможна технически; надеюсь, ты её просто наскоро выдумал. Но комплимент – зашибись.

* * *

На рассвете Стефан стоит на вершине холма Тауро, который когда-то назывался иначе – Góra Czartowa, Чёртов холм, и Pamėnkalnis, от слова pamėnas, «призрак». Стефана эта топонимика неописуемо радует и смешит, потому что он сам и есть тот чёрт и тот призрак, которые там горожанам мерещились. Стефан всегда любил этот холм. Приходил сюда и для важных дел и просто для удовольствия, как люди ездят ради уединения в загородный дом. Ну и гонял народ, чтобы ему не мешали. Деликатным он отродясь не был, а становиться незримым научился не сразу. Может быть, кстати, зря научился, – весело думает Стефан. – Надо брать пример со Старших духов-хранителей города и тоже население развлекать.

Но сегодня Стефан пришёл на холм не развлекать население, которое к тому же сейчас крепко спит, а выпить и поговорить – с невидимой собеседницей. Не факт, что вообще существующей. Мало ли, что земля рассказала про навсегда отменённые, никогда не совершавшиеся дела. Тут кто угодно запутается в показаниях, сам бы запутался и заврался, – думает Стефан. Он лукавит, и сам это знает. Конечно, она существует – персонификация неумолимой силы, воплощение справедливости мира, Последний Страж Порога, трындец по имени Ишидель. И незримо, но ощутимо присутствует, она всегда где-то рядом, почему бы ей не оказаться рядом теперь.

Стефан достаёт из-за пазухи бутылку розе из Апулии, сроду такого не пил, хотя пил, конечно, – в день, которого не было, потому что сам же его отменил. На этот раз он открывает бутылку с первой попытки, хотя руки его по-прежнему скорее волны, чем руки, и голова дурная от счастья, и мир вокруг качается, кружится и летит. Просто Стефан уже привык к этому состоянию и научился нормально функционировать, не приходя в то, что раньше считалось «сознанием». Ну а куда деваться, если жизнь продолжается, дела никуда не делись и обязательств скорей прибавилось, чем убавилось, а ты теперь – вот такой.

– Ну что, говоришь, пришли на Порог? – вслух спрашивает Стефан. – Говоришь, наступает полная ясность? Высшая справедливость? Говоришь, теперь без иллюзий? Одна обнажённая суть? А скажи, нормально мы зашли с козырей! Ничего так суть у нас обнажилась. Я сам, если честно, в шоке. Не ожидал! Отлично, что ты к нам заявилась. Я люблю тебя, сила, ясность, страшное счастье, Последний Страж Порога по имени Ишидель.

Стефан выливает вино в траву – для того и придумали приносить жертвы, чтобы в минуту торжества или скорби можно было по-свойски угостить божество. Думает: пусть ей хоть сегодня это розе достанется, если уж я ту нашу мартовскую вечеринку отменил.

Эдо

июль 2020 года

– Я же так и не доехал ни до какого Чёрного Севера, – говорит Эдо. – Причём это даже не обидно, а просто очень смешно. Прямого поезда до Марбурга[13] от нас, как оказалось, нет. Только с двумя пересадками. Первая в Камионе[14], ночью, причём короткая. Быстро надо соображать. А я как раз примерно за час до неё задремал. Подхватился практически в последний момент, выскочил на перрон, огляделся, увидел поезд на соседнем пути, обрадовался, нашёл свой вагон, сунул проводнику билет, упал на полку и сразу уснул. А утром проснулся в Фридрихсхагене. То есть настолько не в Марбурге, насколько это вообще возможно. Зато практически дома. У них же Берлин на Другой Стороне.

– Где ты жил, пока не вернулся в Вильнюс?