Зеленый Университет: Кузница душ

Когда Альба в очередной раз, обернувшись, не заметила корень перед собой и едва не покатилась со склона, схватившись в самый последний момент свободной от висла рукой за ствол ближайшего дерева, менталист с раздражением бросил:

— Обращай внимание на опасность реальную перед собой, а не ночные тени. Наблюдатель не сунется к нам, а если и решит это сделать, то очень быстро отправиться на удобрение.

— Вы знаете, кто это?

— Умертвие с усиленной привязкой, полагаю. Видимо, бывший хозяин висла хочет вернуть свою собственность. Или хотя бы узнать, куда эта собственность делать.

Словно поняв сказанное, котенок на руках у Альбы зашипел.

Не пойду. Не отдавай.

— Успокойся ты, — бросил зверю менталист. — Или насильно успокою, если выступать продолжишь.

На удивление — это возымело действие. Впрочем, у Альбы не было уверенности, что магистр не применял никакой магии.

Ее тревожило другое.

— А… В общем, его не надо по закону… Ну — вернуть?

Зверь теперь не зашипел, а опять словно бы заплакал. Горестно. Он явно не желал расставаться с Альбой. Никуда не хотел уходить, тем более туда, где страшно.

— По закону нелюди имеют право сами распоряжаться своей жизнью до тех пор, пока это не нарушает ничьих иных прав и не наносит никому вред. Он — не домашний питомец, а разумное создание, пусть и маленькое и глупое. Впрочем, если учесть, что ты как баран на веревке пошла за незнакомым зовом без единой мысли о том, что это может быть опасно, я могу сказать, что компаньона он себе под стать выбрал.

— Он звал. Ему было больно… — попыталась Альба оправдаться.

— Верю. Но вот скажи мне: проучившись магии год, изучая внушения, менталистику — ты не подумала хотя бы на секунду о том, что это может быть ловушка? Что стоит хотя бы кому-нибудь сказать о происходящем? Если не человеку, несущему за тебя персональную ответственность, то хоть товарищам своим? Вчера мой друг использовал личину твоего, доходчиво показывая как легко найти себе проблемы. Наш мир опасен, и ты это знаешь. Но молчишь.

Ответить было нечего.

— Почему? Объясни.

Менталист был раздражен. Даже зол.

— Это было неправильно.

— Что было неправильно?

— Ну это. Идти. Мне бы запретили. Ему было больно. Как ребенку… Ну, я не знала, что это зверь, но все равно — ему было больно. А я могла помочь. Но не хотела никого втягивать. Если это и правда была бы ловушка — тем более. Уже повела в лес один раз всех. То… существо посадили на дно озера потому что не придумали иного. А тут я могу помочь…

— Эмпатия, пусть и являются частью жизни менталиста, не должна быть оправданием для глупости, — с немалым холодом в голосе заметил Теор. — Иначе менталист очень быстро становиться мертвым.

Альба повела плечом. Она устала от этого. В конце концов — она хотела помочь. И помогла. А теперь еще и виноватой оказалась. Как всегда.

Словно она хотела все это видеть и слышать. Словно хотела быть здесь. Словно хотела знать что любого могут заменить обманкой. Знать о существовании личей, Охотников и прочего…

Все переживания, сомнения, необходимость с кем-то, пусть и с Амири, делить комнату, сегодняшний путь по лесу — все это навалилось разом.

— В моем случае это будет всего лишь правильным, — буркнула она, не сдержавшись.

Не слишком по-взрослому. Да и плевать, на самом деле.

— Что? — Теор резко поймал ее за плечо и развернул к себе. — Объяснись!

Альба, для которой прошлая безумная неделя с почти похоронами заживо, отсутствием магии, ставшим за миг из друга врагом Свеном, и несчастным зверем, погребенным под толщей воды, стала прекрасным венцом всех перешептываний, предложений аристократов, допросов и прочего дерьма, вылившегося на голову со смерти лича, вырывалась из хватки менталиста не задумываясь о том, красиво это или нет.

— Я уже умерла, — бросила она в лицо Теору, не желая, да и не имея сил сдерживаться, — должна лежать в чертвой могиле под землей без всякой магии. Но мне дали второй шанс — зачем? Чтобы спасти ту девушку в лесу? Убить лича? Спасти это существо? Рискнуть, помогая, а не сидеть сложа руки! Помочь! Ясно?

Сдерживаемые чувства, от которых она отмахивалась и отмахивалась, увлеченная новым миром, поднялись и заслонили разум.

Теор не двигался, смотря на нее с каким-то ровным, раздражающим своим спокойствием пониманием.

— Альба, — через паузу негромко спросил он, — ты не думала, что ты здесь для того чтобы просто жить? Не разменивать свою жизнь на чужую, не выполнять какое-то предназначение, а просто жить и быть счастливой?

Пришедшая покачала головой и отвернулась. Сил бежать прочь не было. Сил ни на что не было. Кажется, эта бессмысленная истерическая вспышка забрала все, что не забрал побег по лесу и вытаскивание кота из реки.

— Почему? — мягко спросит Теор.