Зеленый жемчуг

Смысл слов дошел до Командора не сразу, а вот звучание голоса, пробежав электрическим импульсом по всем жилам, отдалось сладким томлением внизу живота. Туся про себя улыбнулась: сходству их с Галкой интонаций и тембра поражались все окружающие, и даже отец, особенно в последние годы, не всегда мог дочерей различить.

Впрочем, взгляд на знакомую статную фигуру и сосредоточенное, строгое лицо, вызывал у Арсеньева воспоминания уже не о далекой возлюбленной, его малышке, как ласково именовал он Тусю, а о годах учебы и о тихой, незаметной девушке, которая никогда не пропускала лекции, но все равно лила тихие слезы на контрольных и лабораторках, ибо материал чаще всего не могла понять и просила помощи у Феликса.

Теперь Усольцева-старшая повзрослела, а встреча с ней несла реальную опасность разоблачения и ставила под удар всю местную агентуру. С другой стороны, стоило прощупать, сколько в ее нынешних поступках собственной воли, а сколько страха перед мужем и, возможно, похитителем.

— Не исключаю, что мы виделись на какой-нибудь научной конференции, — невозмутимо пожал плечами Командор. — Впрочем, меня вечно путают с какими-то спортсменами и исследователями окраинных миров.

Он уже полностью взял над собой контроль, и даже детектор лжи не изобличил бы его в обмане.

 — Исследователями окраинных миров? — с улыбкой переспросила Галка. — Скажите еще с Менделеевым и Клапейроном.

Сестра пошла ва-банк, и Арсеньев принял ее вызов.

 — Менделеев и Клапейрон незаменимы, когда надо поставить на место пешку, возомнившую себя Ферзем, — очень медленно, тщательно подбирая слова, отозвался он. — Я лишь не могу понять, зачем настоящей королеве ставить свою игру в зависимость от столь неприглядной фигуры.

 — Все мы, и пешки и королевы — всего лишь фигуры на шахматной доске, — продолжая понятную только им двоим, но все равно опасную игру в иносказания, ответила Галка. — А воле игрока не могут противостоять ни короли, ни командоры.

— Это всего лишь иллюзия, — проникновенно вымолвил Арсеньев. — Игрок слеп, и когда он отворачивается, пешка проходит через поле, а королева меняет цвет.

 — Цвет королевы неизменен, даже если она оказалась на позиции противника, — покачала головой Галка. — А покинуть поле для нее равнозначно смерти.

Галка произнесла это с такой печалью и такой обреченностью, что Туся разом забыла и ее обвинения в адрес Содружества, и разговоры о преимуществах жизни среди змееносцев. Даже если сестра и не во всем притворялась, желая угодить Феликсу, в ее жизни хватало подводных камней и невзгод. Что там говорили о полной зависимости реципиентов от регулярных энергетических влияний? Неужели у нее хватило ума на такое добровольно согласиться? Или Феликс обманом завлек ее в золотые сети? С другой стороны, тот же доктор Дриведи совсем не походил на наивного дурачка, хотя, похоже, искренне верил в перспективу вечной молодости и бесконечно долгой жизни.

Ответ на вопросы о сестре Тусе подсказало еще одно видение. Невнятное и прерывистое, оно не столько походило сон, сколько напоминало эхо событий, которым еще предстояло случиться.

Арсеньев поджидал Галку на уединенной аллее утопающего в роскошных цветах обширного парка, в сравнении с которым ухоженный сад Феликса выглядел просто убогим. Сестра появилась запыхавшаяся, испуганно озираясь, словно пестревшие повсюду орхидеи имели глаза, а у гигантских рододендронов отросли уши.

 — Вы все-таки решили принять мое предложение? — начал Арсеньев обрадованно.

 — О чем Вы? — Галка, казалось, даже не поняла вопроса.

 — Вы готовы вернуться? — уточнил Командор.

 — Я? Что? Зачем? Ах, я пришла поговорить не об этом. Мне нужна Ваша помощь! — торопливо продолжила Галка, пресекая новые вопросы. — Я понимаю, что прошу о почти невозможном, учитывая, как с Вами обошелся мой муж, но речь идет о моей сестре!

 — О ком? — переспросил Арсеньев, и Туся почувствовала, как его раздражение, вызванное упоминанием Феликса, сменяется интересом напополам с тревогой.

Галка меж тем продолжала:

 — Я понимаю, Вы совсем ее не помните, она же была тогда маленькой девочкой, малышкой, первой выжившей.

Арсеньев еле сдержал улыбку, а в его голове достаточно некстати легкомысленной вереницей пронеслись памятные и Тусе картины их поцелуев и ласк, но все закончило видение заплывающей черным синяком обнаженной девичьей груди и его пальцев, которые пальпируют легкие и ощупывают ребра на предмет пневмоторакса и других травм.

— Что с ней? — спросил Арсеньев сурово.

— Феликс разыскал ее и вез сюда.

Арсеньев кивнул, и Туся поняла, что ему не только известно о похищении, но он уже предпринял по этому поводу какие-то шаги.

 — Но три дня назад с кораблем была потеряна связь, — продолжала Галка, и Туся не смогла понять, кто удивлен больше: она сама или Командор. Судя по его реакции, близкой к столбняку, речь шла вовсе не о спасательной операции Содружества, о которой он бы получил какие-то сведения.