Зеленый жемчуг

Потом его взгляд, привычно скользнувший в не совсем уставной достаточно глубокий вырез футболки, наткнулся на синяк, который, хоть и утратил лиловую черноту, смотрелся достаточно впечатляюще. С губ разведчика сорвалось заковыристое междометие, которое привлекло к Тусе внимание и остальных барсов. Она совершенно не учла, что с распущенными волосами, спускавшимися сейчас ниже пояса, здесь ее никто не видел, поэтому сравнение с русалочкой оказалось уместным не только из-за ее диковинных дарований.

 — Сирена! Лорелея! — восхищенно улыбнулся Клод.

 — Батюшки мои! — провел по усам Петрович. — А цвет-то какой! Чистый мед. Неужто это свои?

 — И где ты такое богатство только прятала! — поинтересовался Пабло, которому его собственная отросшая длиннее всех уставных норм курчавая копна доставляла сплошные неудобства.

Арсеньев ничего не сказал, но глянул с такой пронзительной нежностью, что Туся мгновенно простила ему весь научный интерес. В конце концов, она и в самом деле для хватающихся за любую соломинку исследователей являлась любопытным экземпляром. А если вспомнить о том, что будущий Командор, еще совсем мальчишкой согласился испытать на себе новую неизвестную вакцину, которая потом спасла ей жизнь, то она и вовсе находилась перед ним в неоплатном долгу.

 — Вот так-то значительно лучше! — бросив на Тусю беглый взгляд, удовлетворенно проворковала заглянувшая в каюту Мишель. — И пришло же кому-то в голову тащить девчонку на объект, а потом еще возюкать по грязным тоннелям! Давай, я тебя от этих мужланов заберу! Хоть выспишься нормально. Без пошлых шуточек и храпа.

Туся собиралась отшутиться, что привыкла спать под артиллерийскую канонаду, но ее опередил Капеэсэс, который уже расположился у линии доставки, накладывая на тарелку гору еды.

— Э, а как же мы?! — с набитым ртом возмутился он. — Кто за нами присмотрит? Я, между прочем, контуженный в шею, — указал он на поблекший след от жала тысяченожки. — Об этом, кажется, все забыли. Да и остальным забота нужна.

— Чтобы кормить таких великовозрастных оболтусов из ложечки здесь имеются дроны-санитары, — сделав строгое лицо, напомнила Мишель. — Могу организовать. Как не стыдно! — тряхнула она золотыми волосами. — Укатали девчонку совсем! И прекращать не собираются. Что вы с ней, бедной, делали?

— Совсем не то, что ты подумала! — с явным сожалением протянул Слава. — Даже не лапали. Ну, почти.

Он с хитрым видом указал на Арсеньева, и Туся поняла, что там на буксире Капеэсэс тоже все видел, а если не видел, то придумал и досочинил невесть что в меру своей испорченности. Она почувствовала, как под волосами горят уши. Хорошо хоть лицо достаточно разрумянилось после купания, залившую его новую краску было не так заметно.

 — С твоим воображением, Слава, только любовные романы писать, — с каменной невозмутимостью заметил Командор. — И как тебя только держат в разведке? — добавил он, наконец, отпуская Клода.

Юный барс хотя и перебрался к столу, на тарелку с едой смотрел с видом сомнамбулы и явно не понимал, что со всей этой снедью делать. Арсеньев тем временем повернулся к Мишель:

— Рита пока здесь нужна. Надо поскорее закончить работу с контейнерами. Я и так не уверен за сохранность биоматериалов. Если уж с оборудованием не получилось, вся надежда на тайник профессора. Ну, а если и тут не выйдет, придется как-то пробираться в Рас-Альхаг.

 — А что там с оборудованием? — мигом встрепенулся клевавший носом над каким-то рагу Клод.

 — Змееносцы то, что не успели вывезти, взорвали вместе с офисом Корпорации, — пояснил Слава, прикончив порцию жаркого и принимаясь за рататуй. — Так что, если надумаете и в самом деле лезть на Рас-Альхаг в самое пекло, не забудьте про меня.

Арсеньев рассеянно кивнул, по врачебному придирчиво рассматривая Тусю. Видимо пытался на глаз выяснить ее самочувствие и определить степень утомления.

 — Справишься? — указал он на превращенную в тайник руку и прикрытые пока халатом раны от плетей.

В его голосе звучала озабоченность, но переживал он явно не о себе.

 — Постараюсь, — Туся улыбнулась со всей доступной ей непринужденностью и спешно собрала волосы в узел. — Надеюсь, ниток мне хватит?

— Если что, займем у Мишель, — обнадежил ее Арсеньев. — Она, помнится, раньше рукоделием занималась.

Улыбнувшись графине, он осторожно, едва сдерживая стон, обнажил спину. Туся тихо охнула, но тут же взялась за работу, стараясь не обращать внимания на причитания Мишель. Какое право она имела обижаться? Обижаться на человека, которой одной только волей и верой спас тридцать тысяч обреченных. И который держался сейчас одной только силой воли. Вернее, уже не держался, а медленно заваливался на бок. Петрович подхватил его, переложил на койку-амортизатор. Туся подоспела с лекарством, досадуя на себя, что не сумела распознать предобморочное состояние и как-то предупредить. Арсеньев, конечно, не просто так получил свое прозвище, но даже у каменных статуй существовал свой предел. Да и препараты, которые он принимал в офисе Корпорации и потом на борту, тоже не являлись чудодейственной панацеей.